Поворот за мостом (СИ)

Пикап. Кукурузные поля. Случайный визитер на ферме. Чертовы мосты (хотя и не такие пугающие, как те, что вдоволь натыканы по автострадам).

Смотреть этот фильм, пусть и захвативший меня с первых же кадров, в компании Акселя было почти невыносимо. Он не поворачивался в мою сторону, ничего не говорил и вообще не шевелился, расслабленно откинувшись на диванных подушках, но я каждой клеточкой тела ощущала его присутствие.

Хуже всего то, что фильм был замечательный, но щемяще-печальный. Обычно я следила за тем, как оператор ловит свет, выстраивает кадр и перспективу, как построен сценарий и как актеры едва уловимо передают то, что не выразить словами; но тут я наблюдала за историей безо всякого анализа.

Вот герои танцуют на кухне. Вот нежатся в ванной. Вот постельная сцена — от нее меня бросило в жар. Я чувствовала, как кровь приливает к щекам, и вся окаменела, боясь хоть пальцем шевельнуть, чтобы Аксель не заметил. Не скажу, что я такая уж ханжа, но ассоциативный ряд не мог не привести меня к мыслям о парне, который сидел в этот момент рядом и видел то же, что и я.

В момент, когда героиня Мэрил Стрип тянулась к ручке на автомобильной дверце, я уже готова была зареветь в голос, но сдерживалась изо всех сил. Аксель заерзал на месте, и я почувствовала на себе его взгляд и выпрямилась, принимая самый невозмутимый вид.

Но хватило меня ненадолго.

— Экранизация не так плоха, — сказал он сочувственно-насмешливым тоном, когда я пыталась украдкой вытереть слезы. Его, казалось, происходящее на экране нисколько не тронуло. Но что-то мне подсказывало, что этот фильм он уже видел.

— Не знала, что есть книга, — всхлипнула я, устыдившись, что не могу сдержать чувств.

Аксель не смеялся надо мной. Он закинул одну руку на спинку дивана и едва заметно приглашающе кивнул головой.

Помявшись секунду, я все же подползла к нему поближе и положила голову ему на плечо. Рука Акселя тут же опустилась, ненавязчиво приобнимая меня.

И это было… Нормально.

Как будто так и должно было быть, если бы у меня была тахикардия.

Все обиды вмиг вылетели у меня из головы — таким приятным и чувственным было это ощущение его близости.

Мы просидели так до конца фильма, и я невольно подумала о том, что можно было начать реветь пораньше.

Титры показывать не стали — сразу начался анонс какого-то сериала. Повисла неловкая пауза.

— Клинт Иствуд староват для этой роли, не находишь? — спросил Аксель. Я почувствовала, что он улыбается.

— Сам ты староват.

— Эй, я, вообще-то, ненамного старше тебя.

— Вообще-то…

Я осеклась и захлопнула рот, из которого почти вырвалось «на пять лет». Чуть не выдала себя!

И тут же я поняла, что не говорила ему, сколько мне лет. И не припомю, чтобы говорила мистеру Хейзу или вообще кому-либо здесь.

— А сколько мне, по-твоему?

— Я видел твое водительское удостоверение.

Я приподнялась на локтях и отстранилась, чтобы посмотреть на него. Акселя это нисколько не смутило.

Поддельное водительское удостоверение лежало у меня в бардачке.

— И как так вышло, что ты его видел?

— Я перегнал твою тачку за дом, когда начался ураган. Дорогу у ворот развезло, ты бы до осени не выбралась.

— Спасибо, конечно, но какого черта ты рылся в моем бардачке?!

— Сказала мне та, что залезла в мой шкаф, — невозмутимо парировал он.

Он был прав. Мне стало совестно за это обвинение, но дело было не столько в том, что он их видел — я боялась, как бы Аксель чего не заподозрил. Права мои делал отнюдь не профессиональный фальсификатор, который на этом собаку съел, а обычный парень, приятель моей школьной знакомой, который, помимо всего прочего, занимался сбытом подержанных тачек и травки.

Может быть, стоило признаться Акселю прямо сейчас, но я не могла. Я понятия не имела, как он отреагирует, и не хотела испытывать судьбу. Не хотела уезжать отсюда, если он прогонит меня за вранье. Может быть, я слишком подозрительна или даже мнительна, но, как говорила моя мама: не зная броду, не суйся в воду. Кроме того, на ферме мне оставалось пробыть чуть больше пяти недель. Нет смысла раскрывать карты.

— Ладно. Тебе повезло, что я хорошо запрятала свою пушку, иначе пришлось бы убрать тебя, как свидетеля.

— Ты смотришь слишком много боевиков.

— Вовсе нет, — возмутилась я. И тут же, почувствовав, что это подходящее время для личных вопросов, выпалила: — А ты, значит, писатель?

— Ты еще и в мой стол умудрилась залезть, — он прищурился и с укором качнул головой. — Как не стыдно.

— Я ничего не видела. Только бумаги и печатную машинку. И у тебя столько книг…

— Я не писатель — так, убиваю свободное время всякой чепухой, — мне показалось, что Акселю не очень приятно говорить об этом, и в его голосе слышались знакомые нотки тона Хейза-старшего. Но я была рада, что он пошел на диалог, а не бросил свое обычное «это тебя не касается». — Моя мама преподавала литературу у нас в школе. Она с детства приучала меня читать книги, я быстро втянулся и решил сам попробовать писать. Хотя, признаюсь, проза меня не слишком прельщает — а вот драматургия другое дело.

Я не верила своим ушам.

— Я бы никогда не подумала, что ты…

— Что? Умею писать?