Поворот за мостом (СИ)

За пару миль до въезда в город Эрни указал направо, на поворот, которого я раньше и не замечала. Мимо проскочила крошечная церквушка с примыкающим к ней кладбищем.

Мне было стыдно перед ним за то, что я втянула его в эту историю, но сидеть дома и дожидаться Акселя, чтобы выслушать очередную порцию оправданий, я не могла.

Мы как раз проезжали аккуратный домик с белыми ставнями, стоящий посреди табачного поля. О том, что это табак, мне сообщил Эрни — я, кажется, спросила его, не капуста ли это. Не то чтобы меня так интересовала агрономия, но сидеть в тишине больше не было сил, а музыку почему-то включать не хотелось. Эрни вполголоса заметил, что конкретно этот табак — дерьмо, в округе есть и получше. Я поверила ему наслово.

В промежуток между пятью и шестью утра мир всегда кажется слегка… Ненастоящим, что ли. Ни единого человека на улице. Никаких машин на дороге. Лес и поля за окном даже на низкой скорости сливаются в одну размытую картинку, зато неожиданно бросаются в глаза детали: смятая банка из-под колы на обочине, вывеска «продается» на чьей-то лужайке, гора опилок, насыпанная у глухого металлического забора, растянувшегося на целую милю.

Мы выехали на безлюдную проселочную дорогу, с обеих сторон утыканную одноэтажными дуплексами с грязно-белыми пластиковыми фасадами и не самыми благоустроенными на вид двориками, огороженными друг от друга и от проезжей части металлической сеткой.

— Притормози, — глухо сказал Эрни у первого же из этих домов. Но я уже и сама догадалась.

Вот же черт.

У меня внутри все словно оборвалось. Закаменело.

Время на часах на приборной панели — 5:32. Рановато для дружеского визита. Поздновато, если зайти вечерком на полчаса кого-то навестить.

Пикап Акселя — я даже вытянула шею, чтобы разглядеть номера и убедиться, — стоял во дворе этого дома.

За единственным окном, выходящим на дорогу и занавешенным полупрозрачными шторами, горел свет.

— Хочешь, я его побью? — с неожиданной решимостью и убивающей меня жалостью спросил Эрни.

— Нет, не стоит, — уныло отозвалась я. Хотя вообще-то хотелось согласиться. Будь Эрни покрупнее я бы, может, и сама бы его об этом попросила.

Щелкнул ремень безопасности, освобождаясь из капкана замка. Моя рука уже тянулась к ручке.

— Ты чего удумала? — зашипел он на меня, но я не слушала.

Они ведь не спят, судя по свету в гостиной. Лучше сразу расставить все точки над «i».

На ватных ногах я подошла к двери и тихонько, как будто надеясь, что меня не услышат, дважды стукнула костяшками по облупившейся краске.

Лет в тринадцать я впервые посмотрела «Шоу Трумана» с Джимом Керри и потом неделю воображала, что все мои похождения снимает скрытая камера, и за этим в прямом эфире наблюдают тысячи зрителей. Я мечтательно смотрела в окно на занятиях в школе, кокетливо крутила в пальцах прядь волос, старалась одеваться понаряднее и чистила зубы не меньше положенных двух минут. Не то чтобы я сошла с ума и всерьез поверила в это, но мне нравилась эта игра, где я представляла себя одновременно заложницей положения и телезвездой.

Сейчас у меня было примерно такое же чувство, только вместо героини реалити-шоу я вдруг стала персонажем дешевой мыльной оперы.

Дверь распахнулась спустя несколько долгих мгновений.

На меня смотрела очень — очень, я подчеркиваю, и не без зависти, — красивая девушка. Смуглая кожа, блестящие черные волосы и темные глаза с пышными ресницами. Стоило ей приоткрыть рот, и я заметила ряд белоснежных ровных зубов — да она бы могла сыграть Покахонтас, черт возьми. Мне тут же пришло в голову, что, вероятно, знакомство с ней вдохновило Акселя на написание его поэмы про индейское племя Кауилья.

Пораженная ее внешностью, я лишь спустя мгновение заметила, какой измотанный и раздраженный (это уж моя вина) вид — темные круги под глазами, хмурая морщинка между широких бровей, россыпь прыщиков на подбородке.

Есть такие люди — смотришь, и хочется улыбаться, и завести маленький, ни к чему не обязывающий разговор, и непонятно почему. Просто чтобы повзаимодействовать. Дело тут даже не в красоте, а в харизме и какой-то внутренней энергии.

Вот и Белла была, кажется, таким человеком.

Мне конечно, сейчас не хотелось улыбаться, но и злиться на нее я бы тоже не смогла.

На ней был длинный махровый халат, заляпанный чем-то желтым на груди. Я почему-то заострила на этом внимание — может, лишь бы отвести взгляд от ее красивого лица из-за острого чувства стыда и унижения, которое нашло на меня с таким опозданием, что уже не могло спасти.

— Чем я могу помочь? — наконец, спросила она, потому что я не догадалась сказать хоть что-нибудь, пока мысленно сравнивала себя с ней и расстраивалась тому, что, несмотря на неопрятный спросонья вид, она явно даст мне фору в десяток очков.

Звук ее голоса привел меня в чувство.

Она быстро оглянулась через плечо, словно что-то проверяя. Это меня насторожило. Не стоит ли он там, за дверью?

— Аксель здесь? — спросила я вежливо, всем своим видом показывая, что ее-то я ни в чем не виню. Или как будто была почтальоном, которому срочно требовалось вручить ему посылку под роспись.