Повседневная жизнь Берлина при Гитлере

Около 9.30 утра колокола Берлина наконец умолкают, и фюрер, сопровождаемый разряженной свитой, направляется к гигантской эспланаде, минуя двух мрачных колоссов работы Брекера, — эти статуи символизируют Die Partei и Die Wehrmacht (партию и армию). На официальной трибуне уже заняли свои места военные советники, и среди них капитан Штелин, советник по авиации при Французском посольстве; он держится очень прямо, поправляет очки. В этот день стоит хорошая нежаркая погода. Многие любопытные взгляды устремлены на Иоахима фон Риббентропа, главное лицо в новой дипломатии, пока мало кому известное. B10 часов звуки военного духового оркестра возвещают начало парада — с этого момента стальная река будет непрерывно течь мимо трибун до трех часов пополудни. Грандиозный парад, самый роскошный из тех, что проводились в Берлине со времени прихода к власти нацистов, посвящен пятидесятилетию фюрера. Но что думают об этом зрелище берлинцы? Через каждые 100 метров они натыкаются на изображения орлов — на Шарлоттенбургском шоссе, на площади Республики, на Унтер ден Линден. Им, жителям столицы, обещали воздвигнуть недалеко от Бранденбургских ворот здание с самым большим куполом в мире. Уже построили министерства, рассчитанные на вкусы мегаломанов и изменившие привычную панораму города. Гогенцоллерндамм, Фербелли-нерплац стали неузнаваемыми. В центре зеленые пространства, возможно, вскоре исчезнут, уступив место заводам концерна «ИГ Фарбениндустри».[113] Берлин — это чувствуют все — постепенно превращается в уродливый и печальный город, в казарму, наподобие той, что носит имя рейхсмаршала Геринга и расположена в старом французском квартале.

Человек, разряженный, как павлин

Толпа тоже кажется серой, несмотря на весну; люди плохо одеты — ведь немецкие фабрики теперь производят только синтетические ткани. Как далеки те исполненные энтузиазма дни, когда нацисты только что захватили власть и все с нетерпением ждали начала Олимпийских игр! Берлинцы шепотом обмениваются ироническими замечаниями на террасе кафе «Кранцлер», под разноцветными тентами, пока кельнеры в белых форменных куртках снуют между столиками, разнося кофе и пиво. «Вы слышали, что говорил Геббельс по поводу ближайшего съезда партии? Что это будет «Съезд мира»![114]

..» Мир? Берлинцы вот уже год как не верят в возможность мира — после тотальной оккупации Чехословакии, после Мюнхенского соглашения, которое разоружило Запад, а в Германии парализовало внутреннюю оппозицию. Семья Риббентропов покинула свой особняк на окраине города — тот самый особняк, в гостиной которого январским вечером 1933 года было сделано все возможное, чтобы поставить Гинденбурга в безвыходное положениє. Риббентроп, в прошлом торговец шампанскими винами, «который никогда не читал текста Версальского договора» (Чиано), ныне занимает старинную резиденцию премьер-министра Пруссии. Она расположена прямо напротив дома № 76 по Вильгельмштрассе — министерства иностранных дел, откуда Гитлер уже удалил фон Нейрата. До сих пор ни одному нацисту не удавалось внедриться в самое сердце немецкой дипломатии. Но Риббентроп в Лондоне сумел заключить морское соглашение с Великобританией[115] — после того, как встретился с «безответственным» Галифаксом

[116] (Черчилль). Правда, основная заслуга в этом все-таки принадлежит Гранди,[117]

итальянскому послу в Великобритании, который устроил Риббентропу свидание с герцогом и герцогиней Виндзорскими на одном плато по дороге в Берхтесгаден, куда они направлялись. Однако большинство англичан терпеть не могут этого «разряженного, как павлин» немца, который, явившись ко двору, позволил себе щелкнуть каблуками и выбросить вперед руку. Риббентроп, со своей стороны, ненавидит англичан и уже обдумывает сложный план их уничтожения, который собирается разработать во всех деталях, когда Гитлер предоставит ему реальную возможность этим заняться.

Два самолета взлетают с аэродрома «Темпельхоф»