Повседневная жизнь японцев. Взгляд за ширму

Надо признать: в последнее десятилетие отношение к хафу действительно стало меняться к лучшему. Во всяком случае, на уровне обращения к этой теме средств массовой информации. Прорывом в сознании многих японцев стала премьера документального фильма «Хафу» в 2013 году, снятого двумя «полукровками» — режиссером японо-американского происхождения Нисикура Мэгуми и ее помощницей происхождения японо-испанского Такаги Ларой.

Интересно, что, несмотря на естественное сосредоточение сюжета на проблемах национального неравноправия, Нисикура и Такаги замечают еще одну деталь: из-за популярности хафу на телевидении и в модельном бизнесе японцы видят «идеальную картинку того, что все “хафы” непременно красавцы и в совершенстве владеют двумя языками. Однако такие люди составляют лишь небольшой процент всех полуяпонцев. И несмотря на то, что знаменитые “хафы” регулярно появляются в эфире, много ли вы слышали от них, каково им приходилось в детстве?»[98].

Одна знакомая автора в Токио рассказывала, как горько плакала в молодости, услышав от своей дочери, рожденной от японского мужа, категорическое требование перекраситься из блондинки в брюнетку — «чтобы как все». Если кто-то отказывается, японцы могут перекрасить и сами. 22 января 2019 года газета «Нью-Йорк таймс» сообщила, что компания «Ниссин» в электронном письме извинилась за то, что в ее анимационной рекламе теннисистка Осака Наоми оказалась более светлокожей, чем в действительности. Онлайн-издание американской газеты сообщило, что реклама с изображением Осаки, хафу, родившейся у японской женщины от гаитянско-американского отца, подверглась в Японии критике за «обеление». Представитель подразделения «Ниссин» признал, что они были недостаточно чувствительны к этой теме, не пояснив, однако, что именно он имел в виду. Осака Наоми — звезда мирового уровня. Для обычных людей, как правило, хватает и обычного нажима — на работе, в университете, или, что особенно противно и действенно — нажима на детей, требующих потом в истерике, чтобы мама перекрасила свои белые или рыжие кудри и стала «как все».

Глава девятая

Открытые клапаны

Прыжок за канат

Итак, за тысячу с лишним лет развития японской сексуальной культуры она стала одним из самых удивительных феноменов в этой области человеческой жизнедеятельности. Как и многие другие сферы японской жизни, эта культура смогла сохранить древнейшие синтоистские традиции, впитать в себя экзотические буддийские нововведения, усложнить все конфуцианской этикой и подвергнуть получившееся суровому анализу при осуществлении вестернизации. Японский взгляд на соблюдение правовых норм позволил сохранить сюнга, совместное купание в банях и проституцию даже после многократного их запрещения как своими, так и оккупационными властями. Тройственная система удовлетворения мужского влечения к женщине («жена — проститутка — гейша») никуда при этом не делась, и все запреты свелись к тому, что японцы начали очень стесняться говорить о своей сексуальности — как с иностранцами, так и между собой. Стало ли от этого меньше проблем? Вряд ли. Но в целом ряде случаев они решаются просто и иногда даже смешно. Если проституция запрещена, то «массажные салоны» — нет. Мужчинам и женщинам нельзя вместе купаться в горячих источниках онсэнах, но если очень хочется и никто не видит, то можно. А даже если и видят, то кое-где нашлось такое решение проблемы: открытый бассейн с горячей минеральной водой делится пополам соломенной веревкой, разграничивая мужскую и женскую половины. После этого ванну можно принимать вместе, достаточно не заходить на чужую сторону. Разглядывать — не воспрещается. Соломенная веревка, кстати, атрибут синтоистского культа, напоминание о священном союзе Идзанаги и Идзанами. Но кое-где на курортах в такие бассейны приезжают американские солдаты, которые о синто ничего не знают, а натянутая веревка только разжигает их любопытство. Играя в волейбол, они как бы ненароком стараются ее перепрыгнуть. Впрочем, их соседкам это, кажется, нравится еще больше…

Загадочные японские женщины по-прежнему хладнокровно борются с проблемами интимного характера. Вслед за американскими феминистками они решительно выступили против «сэкухара» — сексуальных домогательств на работе, а пуще того — в общественном транспорте. Двадцать лет назад линии, где ходят специальные поезда с выделенными в часы пик «only for women» последними двумя-тремя вагонами, были экзотикой. Тогда даже на эту часть платформы японскому мужику было не проникнуть, ибо она охранялась… другими мужчинами — в форме и со свистком. Сегодня вагоны «только для женщин» стали обыденностью, а за посадкой в них давно никто не следит: мужчины привыкли и не суются туда, где их не ждут.