Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа

Однако бегство от мира, по мысли теоретиков аскетической жизни, лишь усиливает ярость начало злобного демона, мечтающего погубить отшельника. В этой связи вспоминаются слова преподобного Иоанна Кассиана о том, что «пустыню искать должно совершенным, очищенным от всякого порока, и по совершенном очищении от пороков в обществе братий уходить в нее не по малодушию, а для Божественного созерцания, с желанием высшего ведения, которое может быть приобретено только в уединении и только совершенными. Ибо какие пороки не уврачеванные мы перенесем в пустыню, они будут скрыты в нас, но не истреблены... Отшельник дотоле кажется себе терпеливым и смиренным, пока не сталкивается в сношении ни с каким человеком. А когда встретится какой-нибудь случай к раздражению, то он тотчас возвращается к прежней страсти, ибо тотчас обнаруживаются пороки, которые скрывались, и как необузданные и от продолжительного покоя утучневшие кони с рвением вырываются из своих затворов и с большим стремлением и неистовством влекут своего всадника к погибели...».

Великим постом 1928 года в пустыне Вениамина и Никифора неожиданно появились два человека, назвались бездомными и попросились на ночлег. Откуда они узнали о соловецких монахах, давно прервавших общение с миром, особенно с тем «миром», который бушевал на Севере начиная с 1919 года, неизвестно. По долгу христианского странноприимства отшельники пустили незнакомцев, которые, впрочем, вскоре исчезли так же внезапно, как и появились.

Мы можем лишь предполагать, какие внутренние переживания и страхи испытали аскеты, почувствовав, что незваные гости пришли неспроста и действуют по дьявольскому наущению.

Предчувствия, увы, не обманули Вениамина и Никифора.

Накануне Пасхи незнакомцы вернулись вновь и убили старцев, после чего сожгли их келью, а также трупы преподобномучеников.

Лишь в июне 1928 года трагедия была раскрыта, убийцы были найдены (ими оказались комсомолец Иванов и рецидивист Ярыгин) и арестованы. На допросе они признались, что убили монахов в поисках сокровищ Соловецкого монастыря, которые Вениамин и Никифор якобы хранили в своей пустыни.

Ничего, кроме двух обгоревших келейных икон и убогой деревенской посуды, на пепелище найдено не было.

Рассказывая сейчас эту трагическую историю, вновь и вновь приходишь к убеждению, что время не просто остановилось на Соловках, его здесь как будто и нет. Ведь ровно таким же образом (или почти таким же) четыре века назад оборвалась жизнь святителя Филиппа (Колычева). Те же лживые обвинения и клевета, те же зависть и затаенные обиды, та же лютая жестокость и та же страшная смерть.

Драматический раскол соловецкой братии, о котором мы уже говорили, описывая события 1667—1676 годов, так и не был исчерпан. Болезнь была загнана глубоко, и любое социально-политическое потрясение лишь активировало процесс.

Так произошло и на сей раз.

Разорение монастыря по сути было начато руками части его же недавних насельников, искренне уверенных в том, что таким образом на острове будет восстановлена справедливость и «начальники-буржуи» будут наказаны.

Читаем показания бывшего ризничего Соловецкого монастыря Климента (Амосова): «...были представлены ценности Соловецкого монастыря представителям соввласти товарищам Тетерину и Павлову. Ценности были скрыты в двух местах: в стене — в проходе Преображенского собора и над алтарем Никольской церкви, откуда были перенесены в ризницу. Вещи, не принадлежащие к богослужению, были отобраны упомянутыми выше товарищами Тетериным и Павловым для доставления в Архгубчека».

Разумеется, это была не вина находившихся в безвыходном положении монахов, но их беда.

Весной—летом 1922 года, в соответствии с постановлением ВЦИКа об изъятии церковных ценностей, из Соловецкого монастыря было вывезено 158 пудов (2,5 тонны) драгоценных камней, золота и серебра.

Газета «Трудовой Север» от 4 июня 1922 года довольно подробно сообщает об этом:

«Изъятие прошло при полной поддержке и сочувствии монахов и настоятеля (непонятно, о каком настоятеле идет речь, ведь последний соловецкий настоятель Вениамин (Кононов) в то время находился в Холмогорском концентрационном лагере. — М. Г), которые еще до приезда комиссии устроили собрание с целью содействия изъятию. Изъято всего: серебра 84 пуда, золота 9 фунтов, серебряных крестов в золотой оправе — 11 штук, митр разноцветных с камнями — 9 штук, драгоценных камней: бриллиантов — 384, аметистов —120, топазов — 80, альмонтинов — 557, гранатов — 70, рубинов — 294, бирюзы — 190, изумрудов — 246, алмазов — 5, аквамаринов — 27, сапфиров — 4, жемчуга — 10, опалов — 1, всего 1988 шт. Вес камней от 1 до 30 карат...

Раки с “мощей” тоже сняты...

Все изъятое тщательно описано, упаковано и отправлено в центр...

В Соловецком монастыре остались неизъятыми до 500 парчовых и бархатных риз, которые монастырю сейчас совершенно не нужны».