Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой

Отец мой нефть бурил, и в бурю…

Я родился в страшной нищете,в нищете жила моя родня,

пахла нефтью каша у меня.

И вдруг он выбрасывал вперед руки, с перстнями на каждом пальце. Оркестр, аккомпанировавший ему, изображал игру, будучи без инструментов. Юрский пародировал хромого виолончелиста, Аптекман — пианиста, Лурье — саксофониста без саксофона. Номер собирал аншлаги.

А вот «капустная» реакция на придирки цензоров к спектаклю Товстоногова «Горе от ума». По задумке режиссера эпиграфом к постановке должны были явиться слова Пушкина «…черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!». Цензура приказала убрать эпиграф, о чем знал весь театральный Ленинград. Чтобы «протащить» этот случай, придумали следующую сценку. На сцене лежит на кровати больной и стонет. Его спрашивают: что болит? Ответ: у меня эпиграф отрезали! И всем все ясно. Артистическая богема была в восторге. И назавтра шутка шла по рукам.

В Доме актера проводились встречи с иностранными актерами и режиссерами, организовывались юбилеи и антиюбилеи знаменитостей. Антиюбилеи устраивались просто к дням рождения, а не обязательно к круглым датам. В мае 1980 года был намечен антиюбилей Леонида Утесова, подготовка к которому велась скрытно, ибо очень многие хотели бы на него попасть, посему богема решила сделать праздник исключительно для своих. Однако незадолго до события к Александру Эскину обратились из некоей очень солидной организации — той самой, из окон которой виден Магадан, — и попросили выделить 300 (!) мест в зале на антиюбилее Утесова для самых достойных сотрудников с их семьями. Но откуда же они узнали? Ведь и Зиновий Гердт, и Борис Поюровский, и другие активные участники антиюбилея держали язык за зубами. Вопрос, конечно, риторический — ведь в той самой организации тоже любили посмеяться (в основном последними). Зал Дома актера, и без того небольшой, не мог вместить в себя еще и 300 «искусствоведов в штатском», для которых приготовленные антисоветские шуточки про пресловутый «пятый» пункт явно не предназначались. Пришлось переносить антиюбилей на другой год и в другое место — Центральный дом работников искусств.

Утесова можно назвать счастливчиком — до 1953 года он не раз висел на волоске от ареста, его вполне могли «загрести» до кучи, как говорится. Присутствовало его имя и в соответствующих «черных» списках МГБ во время борьбы с космополитизмом. Леонид Осипович ждал, что за ним придут в 1939 году после ареста его друга Бабеля, который под пытками оговорил многих. «Исаак только-только написал предисловие к моей первой книге, мне на дом как раз прислали десять сигнальных экземпляров, — рассказывал Леонид Осипович. — Что тут началось! В типографии срочно выдирали из каждого экземпляра листы с текстом. Прихожу домой, а жена уже взялась за мои сигнальные экземпляры. Говорит: “Что стоишь? Пока не узнали, что твоя книжка вышла с предисловием Бабеля, надо их сжечь. Неужели не понимаешь, что тебе грозит при обыске? Что сделают с другом врага народа?” Как она и требовала, я сжег все экземпляры в ванне, но один, втайне от нее, все же спрятал между пластинок, по наивности полагая, что не найдут… Тем временем Леночка (жена. — А. В.) приготовила для меня чемоданчик с двумя парами белья, теплыми носками и туалетными принадлежностями. Такие чемоданчики многие тогда имели в доме… А тут еще по Москве стала ходить байка, будто бы мы с моими музыкантами выступали на Лубянке. И вот, как рассказывали, выходит Утесов на сцену, а в первом ряду все начальство во главе с Берией. Утесов и шутит: “Уникальный случай! Я стою, а вы все сидите…” Когда я услышал от кого-то эту байку, чуть не умер… Уж не знаю почему, но меня сия чаша миновала…»

Сталин, скорее всего, решил сохранить Утесову жизнь (вдруг пригодится!), ведь артист играл и пел в одном из его любимых фильмов «Веселые ребята». С разрешения вождя на кремлевских банкетах Утесов исполнял запрещенные блатные песни, в том числе «С одесского кичмана», «Гоп со смыком», «Лимончики» и другие любимые воровской малиной и членами политбюро шлягеры. Правда, за «Веселых ребят» он считал себя недооцененным — ему подарили какой-то фотоаппарат, Орловой же дали звание заслуженной артистки (в 1935 году), а ее мужу режиссеру Григорию Александрову (существенно сократившему роль Утесова) орден. Звание заслуженного Утесов получил только в 1942 году.