Пожиратели тьмы: Токийский кошмар

Эйсё поступил в Университет иностранных языков в соседнем городе Кобе. Талантливый и творческий молодой человек говорил на китайском и английском языках, не считая японского и корейского, увлекался литературой и философией. Группа молодых дзаинити обычно собиралась в библиотеке Осаки для обсуждения литературы и политики с точки зрения корейцев, живущих в Японии; Эйсё примкнул к ним. Они беседовали о Достоевском, Сартре и Камю, о несправедливости, с которой сталкивались каждый день, о зачастую незаметных, но прочных и высоких, как тюремные стены, предрассудках. Юношам не светила работа в ведущих японских банках или торговых фирмах; несмотря на выдающиеся успехи в университете, их никогда не взяли бы на дипломатическую службу, обеспечивающую быстрое продвижение по карьерной лестнице, или в Министерство финансов.

– Большинство дзаинити даже не думают о дискриминации, – пояснил мне один журналист из Осаки. – Их и так все устраивает, они не ощущают себя пленниками. Они выросли в Японии, говорят на японском, едят японскую пищу и даже не подозревают, что они объекты дискриминации. А вот люди с амбициями, которые хотят подняться по социальной лестнице, упираются в стеклянный потолок. Клетку замечают лишь те, кто пытается сбежать. Для второго или третьего поколений натурализованных корейцев резкое осознание дискриминации становится шоком.

Я встречался с одним из членов группы молодых интеллигентов, другом Эйсё Кина. Они провели вместе много часов, беседуя о книгах и делясь мыслями. Но компания Эйсё бывала утомительной. Разговоры с обидчивым, нерешительным и ершистым юношей часто превращались в споры.

– Он был очень жестким, – вспоминал друг Эйсё. – Не умел нормально общаться, а когда тема касалась семейных дел, и вовсе терял самообладание. Казалось, он постоянно настороже.

Однажды приятель заглянул в гости к Эйсё Кину. Учитывая философский радикализм и левые политические взгляды товарища, он не ожидал увидеть такую роскошь. Даже сад украшали огромные и дорогие поделочные камни – грандиозный и монументальный символ богатства и власти семьи.

– Мне кажется, Эйсё было трудно признать, что он вырос в высшем социальном классе, – рассказывал мне его друг. – Он не мог преодолеть пропасть между собой и остальными корейцами.

Эйсё Кин намеревался стать писателем. В двадцать два года в журнале дзаинити опубликовали его рассказ. Там отражена печаль молодого человека: нерешительного, стеснительного, униженного, страдающего от пренебрежения других людей.

Рассказ называется «Это случилось однажды», и его главный герой – дзаинити по имени Банъити Ри. Он едет в метро, и тут в поезд заходят три японца его возраста. Сразу ясно, что они глухие: парни издают невразумительные громкие звуки, общаются на языке жестов быстрыми движениями рук и резкой мимикой. Банъити задумывается, можно ли выразить на пальцах тонкие чувства и их оттенки. Но глухие так горячо беседуют друг с другом, что их усилия глубоко трогают героя.

Мы узнаем, что дома у Банъичи не все гладко; чтобы сбежать от проблем, юноша уходит с головой в «социальные вопросы», но какие – не уточняется. Однако вскоре герой разочаровывается в «лицемерии» организаций дзаинити и задается мучительным вопросом дискриминации. Она видится ему не только в отношении японцев к корейцам, но и в чувстве превосходства над другими, которое в нем тоже присутствует. Если Банъити – жертва расизма, он тоже не избежал собственных предрассудков. «Что нам делать с дурной привычкой ставить других ниже себя?» – спрашивает герой. «Во время этих размышлений ему казалось, будто его придавил огромный валун», – подчеркивает автор. Банъити чувствует себя расколотым пополам, будто в нем присутствует вторая личность – холодный, критический разум, который осуждает его за лицемерие. Юношу очень трогает отсутствие смущения у глухих парней в поезде: «Они боролись по-честному, и в их отчаянных попытках общаться не было никакой фальши».

Затем в вагон садится пьяный японец; в ярком костюме и белых туфлях он похож на якудзу. Один из глухих нечаянно задевает его рукой. Пьяный с гневом хватает его за воротник и требует извинений, но глухой может только мычать. Банъити вскакивает и требует, чтобы бандит оставил свою жертву в покое, – и тогда тот переключается на него. Победитель в схватке крепкого головореза и мягкосердечного интеллигента предрешен, но драка даже не успевает начаться, поскольку между спорщиками встают те самые три глухих парня. Таким образом, корейца спасли от японского гангстера инвалиды.