«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Получил оба Ваши письма, опять многого, несмотря на все усилия, не разобрал: то ли мои глаза, то ли Ваш почерк стали хуже. Не удивляйтесь поэтому, если отвечаю не на все или даже не на то, что Вы на самом деле сказали.

Если я правильно понял, Вас смущает: будут ли Ваши воспоминания интересны, каких именно воспоминаний от Вас ждут, можете ли Вы писать, не подвергаясь упреку в эгоцентризме!!! Поистине Вы меня изумили, - надо бы поставить не три, а тридцать восклицательных знаков. Последний человек, которого молено упрекнуть в эгоцентризме, это именно Вы. Какие воспоминания? Те, какие Вы пожелаете написать. По-моему, Вы должны рассказать всю свою жизнь. Повторять ли старые изречения? «Всякая человеческая жизнь интересна». «Кто имеет право писать воспоминания? Всякий, потому что никто не обязан их читать». Герцен сказал это - и написал одну из самых интересных книг в русской литературе. Гете[1015] говорил, и Тургенев любил повторять за ним: «Ein jeder lebt's - nicht vielen ist's bekannt, - Und wo ihr's packt, da ist's interessant»[1016]. Если «всякая человеческая жизнь интересна», то ведь Вы прожили жизнь необыкновенно богатую, очень много видели, знали столько замечательных людей, были участником или свидетелем больших событий. По-моему, Вы должны были бы начать с детских лет, - Полонский давно с восторгом рассказывал мне о том, как были интересны Ваши гимназические воспоминания, которыми Вы как-то поделились в тесном круге людей, собравшихся на докладе. Разумеется, Вы можете не касаться того, что сочтете делами интимными. Это Ваше дело, как и весь выбор воспоминаний. Если же Вы НИЧЕГО личного касаться не хотите, то опять-таки это зависит от Вас, - расскажите только Вашу адвокатскую и политическую жизнь.

Вижу, что Вам не хочется писать Вредену. Это было бы очень хорошо, - ведь он просил меня с Вами поговорить. Но могу написать ему и я. Для того, чтобы это не было простым повторением того, что я ему уже говорил, прошу Вас только в этом случае написать мне (на машинке) строк 10-20 о программе Ваших воспоминаний, я ему это перешлю. Не понимаю, почему Вас беспокоит вопрос об авансе. Во-первых, Вы можете от него и отказаться (хотя для этого ни малейшей причины нет): тогда Вы получите деньги в момент выхода книги. Во-вторых, если Вы решите, начав диктовку, прекратить ее (что было бы непростительно), то Вы им вернете эти 500 долларов. И мне случалось возвращать авансы. Договор и аванс при таких условиях почти ни к чему не обязывают: не вышло - только и всего.

Ни от Вредена, ни от других я больше никаких сведений не имел. Собственно, и не ждал, но все-таки буду вполне спокоен лишь тогда, когда издательство начнет подписывать договоры с писателями. Все-таки сюрпризы возможны. Я не знаю, кого Николай Романович [Вреден] пригласил на должность, которую предлагал мне. Кажется, он хотел разделить ее. Я ему рекомендовал пять человек: Веру Александрову[1017], писателя Н.С. Калашникова[1018], Церетели, Николаевского, Лунца (хорошо знающего издательское дело). Вполне возможно, что он обратится к другим людям, а могут быть и люди «неожиданные». Это сообщение Вам совершенно конфиденциально, - Вы можете об этом сказать только

Екатерине Дмитриевне.

Николаевский уже улетел в Нью-Йорк. Об этом мне написал Бунин, у которого он обедал.

Пожалуйста, очень кланяйтесь Анне Александровне и Борису Исааковичу [Элькиным] и скажите Б.И., что я напишу ему, как только получу известие о том, кого пригласил Вреден (дело идет о воспоминаниях покойного Павла Николаевича [Милюкова][1019]). Тогда же напишу и Екатерине Дмитриевне.

Шлем Вам самый сердечный привет и лучшие пожелания.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA. 2-17.

М.А. Алданов - В.А.Маклакову, 18 августа 1951

18 августа 1951

Дорогой Василий Алексеевич.

Я чрезвычайно рад тому, что Вы готовы написать воспоминания. Много людей порадуются этому со мной. Уверен, что Вы напишете превосходную книгу, и что Вам самому будет приятно ее писать.

Со времени моего последнего письма к Вам я узнал кое-что новое об издательстве. Чтобы не повторять того же, прилагаю копию моего позавчерашнего письма к Екатерине Дмитриевне (пожалуйста, верните). Знаете ли Вы лично Веру Александровну Александрову? Она - критик, имеет немалые познания в русской литературе, очень милая дама, жена меньшевика С. Шварца и сама меньшевичка (правая, в отличие от г-жи Дан, сестры Мартова[1020]). Ее назначение облегчает дело: Вреден на письма отвечает не скоро, перегружен делами, она же, наверное, будет отвечать тотчас (по его директивам). Если Вы напишете ЕЙ, то это заменит письмо к Вредену, а она вдобавок будет польщена. Ее адрес: Mrs. V. Alexandrova-Schwartz, 4 West 105 Street, New York 25, N.Y.; личный адрес Вредена: Mr. Nicholas Wreden, 450 East 63 Street, New York 21, NY.