Праведница

Нуэйла шмыгнул носом.

– Столь важный союз требует жертв. Плата кровью за магию является древней традицией, и этого давно не требовали во время обрядов, однако лорд Вир настоял на том, чтобы все было согласно традициям прошлого ради светлого будущего. – Он кивнул в сторону заколдованного серебряного огня, разведенного на противоположной стороне дорожки из клевера. В центре серебра мерцало горячее белое пламя. – Пары капель крови из твоего сердца будет более чем достаточно для священного пламени. – Нуэйла повернул голову и одарил Пиппу ленивой злорадной ухмылкой. – Ты умеешь обращаться с кинжалом?

Пиппа понимала, что мелкий фей будет только рад поискать что-нибудь, чем она потом будет рассекать себе кожу.

– Ты спросил, приготовила ли я что-либо, – сказала она поспешно. – Можно ли предложить пламени что-то другое в дар?

Пикси недовольно фыркнул, раздув ноздри, но ничего не сказал.

– Я знаю, что ты не можешь лгать, – продолжила Пиппа. Она наклонила голову и заглянула парящему рядом фею прямо в черные глаза. – А теперь ответь на мой вопрос. Пожалуйста.

Нуэйла недовольно скрестил руки на груди.

– Если у тебя ничего нет, можешь спеть песенку или станцевать джигу. Главное, делать это от чистого сердца. – Он сделал паузу. – Много лет назад один смертный читал стихи. А еще один бросил картину в огонь. – Он кашлянул, и в его глазах снова заблестел смех. – У тебя есть хоть какой-то талант, смертная?

– Я умею… петь.

– Ну хорошо, – сказал он, надув губы. – Можешь предложить пламени песню… или кровь из сердца. Выбор за тобой.

Пиппа прикусила нижнюю губу, думая. Она не пела на публике со времен смерти бабушки. Песни, которые она хорошо знала, были на гэльском – на языке маминой семьи. Пиппа сжала руки в кулаки. Пение давно перестало приносить Пиппе радость. Теперь оно лишь напоминало о прошлой боли.

Да и что подумают капризные фейри о песне смертных? Если Пиппа начнет петь в их присутствии, они не поймут, как много это для нее значит. Как много стоит.

Арджун поклялся, что свадьба не состоится. В конце концов, он ведь пообещал. Нет, до этого не дойдет. Пиппе не придется петь. Ей оставалось лишь верить теперь, что до этого не дойдет.

– Гранды, лорды и леди! – воскликнул Вир, стоящий за священным пламенем, пылающим на другой стороне Великого зала.

Сотня голов повернулась в его сторону, и шум болтающей толпы враз стих.

– Добро пожаловать на свадебную церемонию между мной и грандом Сюджи, а также между лордом Арджуном и смертной Филиппой Монтроуз. – Он широко ухмыльнулся. – Для меня большая радость разделить эту чудесную церемонию обряда со всеми, кто мне дорог и близок.

За его словами последовали воодушевленные аплодисменты.

Глаза Пиппы забегали, ища в толпе Арджуна Десая. Она ожидала увидеть его стоящим рядом с лордом Виром. Ком встал у Пиппы поперек горла, когда она не увидела Арджуна. Пока она переругивалась с Нуэйлом, она позабыла обо всем вокруг. Паника снова начала пускать корни в груди.

– Ты Филиппа Монтроуз? – раздался мягкий голос у нее за спиной.

Пиппа крутанулась на месте, и ее руки на мгновение запутались в полупрозрачном облаке ее наряда, а маленькие красноватые камешки турмалина засверкали, когда она попыталась выпутаться.

– Да, – ответила она. – Я Филиппа.

Женщина перед ней была невысокой. Худенькой. На вид ей было не больше двадцати пяти лет, хотя ее карие глаза и выглядели мудрыми. Уверенная. Внимательная к любой детали. На ней были брюки цвета слоновой кости и сочетающаяся с ними рубашка, сшитая из ткани, напоминающей грубый шелк. Мантия тоже цвета слоновой кости с серебряной вышивкой красовалась за ее плечами. Ее черные волосы были собраны в утонченную шишку на макушке с помощью нескольких шпилек с бриллиантами.

Женщина-фейри молча окинула Пиппу взглядом, ее глаза медленно пробежали от верхушки головы до кончиков пальцев ног, украшенных серебряными босоножками.

– Ты хочешь выйти замуж за моего сына, – сказала женщина серьезным тоном. – Почему?

– Я… – Пиппа ахнула. Затем выпрямила спину, когда Нуэйла подлетел поближе и с воодушевленным ужасом уставился на них. Мысли Пиппы понеслись, перебирая возможные ответы, подыскивая верный. Может, сказать правду? Или нужно солгать? Какой ответ поможет Пиппе убраться подальше из Сильван Уайль как можно скорее? Можно ли вообще говорить правду, когда Нуэйла так близко и слушает каждое их слово?

И где, ради всего святого, Арджун?

– Нет. – Мать Арджуна подошла ближе к Пиппе, двигаясь быстрее, чем вспышка молнии. – Не раздумывай о том, что хочу услышать я. Отвечай правду, смертная. Если можешь.

Пиппа растерянно моргнула.

– Я… я хотела бы, чтобы жизнь, которую я выбрала, была ответом, а не вопросом. – Как только эти слова слетели с губ Пиппы, ей захотелось съежиться и спрятаться. Они прозвучали так банально. Она всегда думала о подобных вещах, однако никогда не произносила их вслух прежде.