Правила одиночества

– Неприятная история, – заметил Ислам.

Мужчина взглянул на него и возмущенно произнес:

– Неприятная? Да я их маму так и эдак! Беспредельщики позорные!

– Они мне стрелку забили, – сказал Ислам, – если ты их ищешь. Сегодня в восемь.

– Я тоже подъеду, – решительно сказал мужчина.

Вернувшись в офис, Ислам позвонил Нодару, объяснил ситуацию и договорился о встрече. У Ислама не было «крыши» – азербайджанцы, как евреи и итальянцы, не платили бандитам. В крайнем случае можно было отобрать на рынке несколько крепких ребят, которые с радостью приняли бы участие в разборке. Азербайджанца хлебом не корми – дай подраться. Правда, почему-то все происходит на индивидуальном уровне, в крайнем случае – в масштабе ватаги. Как только дело доходит до регулярной армии – тут армяне почему-то берут верх. Тяжело вздохнув, Ислам стал разбирать бумаги, скопившиеся на столе.

На стрелку он приехал вместе с Нодаром на его «Мерседесе». Бесо встретил их у двери и почтительно поздоровался с Нодаром. Его знала вся грузинская диаспора, обитавшая в этом районе.

– Заходите в магазин, – пригласил Бесо, – зачем на холоде стоять.

Нодар отказался.

– Можно чаю выпить, – предложил Ислам, – еще есть десять минут.

– Не надо, – ответил Нодар, – лучше свежим воздухом подышать.

Он был раздражен. Исламу даже показалось, что Нодар на стрелку поехал с явной неохотой.

– Это они? – спросил Нодар, указывая на подкатившую «Волгу».

– Нет, это тоже пострадавший, – сказал Ислам, увидев выходящего из машины Гарика.

В четверть девятого чеченцев еще не было. Еще через несколько минут Нодар предложил разойтись, заявив, что ему западло ждать всякую шушеру.

– Может, еще немного подождем? – спросил Ислам.

– Да нет, не стоит, тем более, у меня еще дела.

– Хорошо, – согласился Ислам, – спасибо, что пришел.

– Давай, звони, если что.

Нодар сел в машину, махнул рукой, уехал. Гарик безучастно наблюдал за этой сценой. Бесо вышел из магазина, сокрушенно покачав головой, и с сожалением произнес:

– Нодар уже не тот – стареет мужик.

– Похоже, что эти шакалы не придут сегодня, – обронил Гарик.

Ислам ничего не ответил.

– Я слышал, вы тоже из Баку?

– Не совсем, – помедлив, ответил Ислам, – я из Ленкорани.

Как порядочный и совестливый человек, он не мог не разделять ответственности за пролитую в бакинских событиях кровь безвинных людей. Он счел необходимым сказать:

– Я сожалею о том, что произошло в Баку.

После долгой паузы Гарик ответил:

– Я легко отделался. Нас вывез сосед, посадил на паром. Приплыли в Красноводск, потом сюда. Все остались живы и здоровы, слава Богу.

– Кто был сосед?

– Азербайджанец, сосед, таксист. Баку громили беженцы из Армении, еразы. Все это понимали.

– Мой старший брат женат на армянке, – заговорил Ислам, – а средний на полукровке. Отец у нее перс, в смысле иранец – из тех коммунистов, которые поверили Советской власти и приехали в Совдепию, – а мать русская. Они как раз-таки жили в Баку, в то время как старший жил с армянкой в Ленкорани, где было относительно спокойно. Во время погромов вся армянская родня старшего брата скрывалась в квартире среднего брата. Для них все обошлось благополучно, если не считать того, что им также пришлось в спешном порядке покидать Баку. Но для моего брата все кончилось хуже. Его жена вскоре после этого заболела – у нее отнялись ноги. Дальше – больше. Испуг, который она пережила, через несколько лет свел ее в могилу.

Ислам замолчал, взглянул на часы. Было половина девятого.

– Встреча сегодня не состоится, это очевидно, – сказал он, – можно расходиться.

Гарик поднял руку, прощаясь, сел в машину и уехал.

– Ты сейчас уедешь – и они появятся, – с мрачным видом заявил Бесо.

– Дверь не открывай, – сказал Ислам, – пусть новую встречу назначат, я приеду, я не гордый. А еще «Мальборо» отдашь им – из зарплаты высчитаю.

Недуг

Двери лифта раскрылись, Караев вышел на лестничную площадку. Рассеянно пошарив по карманам, он достал связку ключей, отыскал необходимый и принялся ковырять замочную скважину. Когда щелкнул язычок замка, он вдруг замер, почувствовав опасность, и резко обернулся. В дверном проеме, ведущем на пожарную лестницу, стояла Воронина и с улыбкой смотрела на него.

– Черт бы тебя побрал, – в сердцах выругался он, – что за манера подкрадываться!

– Добрый вечер, – сказала Воронина, – извини, если я тебя напугала – я не хотела. Я просто стояла здесь – выглянула, чтобы посмотреть, кто пришел. Я не подкрадывалась, у меня нет такой привычки – манеры, как ты изволил выразиться.

– Зачем ты приехала?

– Тебя увидеть.

– Я разве тебя приглашал?

– Нет.

– Я просил не приезжать без звонка?

– Да.

– Тогда не обессудь.

Караев вошел в квартиру и закрыл за собой дверь.

Чувствовал он себя скверно. Озноб и боль в горле. Ислам разыскал градусник, сунул под мышку, включил чайник, бросил таблетку шипучего аспирина в стакан с водой и подошел к окну. Оскорбленная Воронина должна была уже выйти из подъезда, но ее все не было. Страдальчески морщась от боли в горле, он выпил бурлящую воду, тяжело вздохнул и пошел на лестничную клетку.