Предел терпения

Пятый оказался расторопнее остальных. Заметив меня, он вскинул автомат, но выстрелить не успел. Я не дал ему такой возможности: выбил из его рук смертоносную игрушку и замер напротив, глядя ему прямо в глаза. Он бросил ответный взгляд, на губах заиграла ухмылка. В руке, словно по волшебству, возник стальной клык. Охранник играючи перебросил его из одной ладони в другую, слегка согнулся в пояснице и бросился на меня, намереваясь проткнуть насквозь. Ха! Да что твоя игрушка против настоящих, волчьих зубов? Против звериной ловкости, силы, ненависти? Кто ты такой против волка, настоящего хозяина леса? Кто ты есть?

Уклоняюсь от ножа и делаю рывок вперёд. Одна лапа на подбородок, вторая на затылок... Хруст шейных позвонков звучит в ушах победной музыкой. Пятеро. Уже пятеро, а мне всё мало. Зверю мало. Зверь хочет ещё. Рвать когтями, впиваться клыками, чувствовать на губах чужую кровь. ДАЙТЕ МНЕ ЭТО!..

С улицы доносятся звуки перестрелки. Что там? Друзья того, кто до меня жил в этом теле, подоспели на подмогу? Очень может быть. Что ж, не буду им мешать. У меня и в доме дел предостаточно. Поднимаюсь по витой лестнице на второй этаж. Чуткий нос улавливает все запахи: горьковато-кислый страха, солоноватый паники и какой-то незнакомый, в котором смешались и предыдущие два, и сладкий наслаждения, и горький разочарования. И доносился он из дальней комнаты, подле двери которой дежурили аж три человека.

... Перешагнув через агонизирующие, истекающие кровью тела, я открыл дверь и вошёл в комнату. Нет, не в комнату - в кабинет. Пол покрывал огромный палас, настолько ворсистый, что в нём увязали лапы. Возле правой стены стоял высокий, под потолок, книжный шкаф. Напротив не менее массивный бар, стеклянные двери которого выставляли на всеобщее обозрение целую батарею самых разнообразных бутылок, содержимое которых играло всеми цветами радуги в свете хрустальной люстры. За громоздким дубовым столом в расслабленной позе, запрокинув голову вверх, сидел хозяин особняка. Банкир, за жизнью которого явился тот, кто был до меня. Перед ним, на чёрной крышке стола, высилась горка белого порошка. Рядом лежала свёрнутая в тонкую трубочку тысячедолларовая банкнота. Вот те раз! Неужели и сам спонсор дури на неё подсел? Бывает же такое! Что ж, пора уступить место моему человеческому "я". Пришло его время.

... Банкир никак не отреагировал на моё присутствие, полностью погрузившись в мир грёз. Да, я слышал, что богатство и власть развращают, лишают человеческого облика, но чтобы настолько... Сидит, вперив подёрнутые поволокой глаза в потолок, по подбородку стекает густая, словно мёд, слюна. И никакой реакции на моё, наше?, присутствие. Вот обдолбался!

Приблизился. Протянул руку, дотронулся до щеки. Твою мать! Он же дохлый. Окончательно и бесповоротно. Уже остывать начал. Сам выполнил мою, нашу, работу. Сдох, сука! Нанюхался, наглотался. И ушёл. Сбежал от справедливого возмездия. Тварь!

Канонада во дворе понемногу стихала. Что ж, пора уходить, мне здесь делать больше нечего. Пора к ребятам. И к Жанне. Развернувшись, я покинул кабинет и направился к лестнице.

Глава одиннадцатая.

Первая увольнительная за две недели. Хоть последние более менее тёплые деньки удастся провести на свободе, а не в осточертевшей заимке. Я не привередничаю - живы, уже хорошо, но постоянно видеть одни и те же лица, наблюдать одну и ту же, довольно мрачную, кстати, картину, немного удручает. Я не люблю находиться среди людей: больше трёх человек в одном месте, для меня уже толпа, которая тяготит. Город, пусть и небольшой, совсем другое дело - здесь никому ни до чего нет дела, все погружены в себя, а значит я как будто один, вокруг никого нет и это замечательно.

Жанка с Павлином отправились по магазинам: ничего, он мужик здоровый, сил хватит покупки таскать. А что они будут, причём в немереных количествах, я не сомневался. Ох уж эти женщины! К каждой полке подойдут, каждую вещь потрогают, понюхают, едва ли не на зубок попробуют и, в лучшем случае, отойдут разочаровано, а в худшем купят. И эту, и вон ту, а вот эта шляпка просто прелесть! О, боже, какие туфельки, я именно о таких всегда мечтала! Какое колечко, нет, серёжки лучше, а браслетик просто для меня! Брр-р-р, нет уж, увольте от похождений по магазинам в сопровождении женщины. Пашка рвался, вот пусть и таскается, а я лучше по Камню прогуляюсь.

На моём пути встала церковь. Красивая, притягивающая взгляд, с позолоченным куполом, возвышающимся над остальными зданиями. Зайти что ли? А зачем? Отдохнуть душой, вот зачем, а заодно посмотреть на попа, который здесь служит.

Что ж, я не обманулся в своих ожиданиях. В церкви меня встретил, помимо неизменных старушек, довольно тучный, благообразный человек лет пятидесяти, одетый в рясу, ризу, или сутану, хрен знает, как правильно называется это одеяние. На шее толстая, почти якорная, золотая цепь, увенчанная золотым же, усыпанным бриллиантами, крестом, который лежал на объёмном пузе параллельно земле.