Предел терпения

Святоша милостиво протянул мне руку для поцелуя. Ага, щас! Чай не красна девица, да и я не гусар. Демонстративно обошёл свиноподобную тушу и замер у иконы с изображением "святого великомученика" Николашки второга. До какой степени Церковь цинична: алкаша, подкаблучника, втравившего страну в войну, нужную одной его жёнушке, объявить святым!

- Ты чего-то хотел, сын мой? - спросил поп.

Папаша, бля, нашёлся! За это и не терплю церковников - за их пренебрежительное отношение к людям. Сын мой, раб божий. Отец у меня свой есть и другого на хрен не надо, а уж рабом я никогда не был и не буду.

- Ага. Поговорить заглянул, на богословские темы. Только сразу предупреждаю: веру я подрастерял малость. В общем, её совсем не осталось. Есть желание с таким беседовать?

- Так это моя обязанность - возвращать в лоно Церкви заблудшие души, - со значительным видом пробасил святоша, поглаживая пышную бороду. - Рассказывай, как и когда ты потерял веру.

Ну-ну, божий человек, сейчас я тебе расскажу, да так, что мало не покажется.

- Потерял я веру чуть больше года назад, когда прислужник ВАШЕЙ церкви отказался отпевать мою жену, покончившую жизнь самоубийством. Спасибо, позволил хоть похоронить на кладбище, а не заставил вынести за ограду.

- Как это ни прискорбно, но служитель поступил так, как должно. Самоубийство - это смертный грех, которому нет прощения. Так гласит Слово Божье.

- Ой, ли?! А слово божье гласит венчать пида.., представителей нетрадиционной сексуальной ориентации? Или освещать машины, побрякушки, унитазы, наконец? Это вам велит ВАШ бог? И с чего вы, обыкновенный человек, взяли, что самоубийство - грех?

- Сие в Библия сказано...

- Да, слышал где-то, - перебил я. - Некий Иуда продал Христа за тридцать серебряных монет, а затем повесился на осине. И что?

Не буду ломать копья на тему, кто написал библию - бог или все-таки люди. Не вижу смысла. Меня другое интересует: кто вынудил Иуду на предательство?

- Он сам, - ещё сдерживаясь, но уже с трудом, ответил поп. - Слаб и верой, и духом оказался. И только потом, осознав степень греха, повесился.

- Ага, выходит, своим поступком он этот самый грех искупил?

- Нет, усугубил, отказавшись жить дальше, дабы последующими поступками заслужить прощение.

- Вот оно как, - я ухмыльнулся и продолжил. - Ну, это возвращает нас к предыдущему вопросу: кто же все-таки подтолкнул Иуду к предательству? Не сам ли Христос?

- Не богохульствуй в доме божьем! - проревел святоша так, что эхо, отразившись от высокого потолка, отправилось гулять по всему помещению. - Как ты смеешь возводить хулу на Сына Человеческого?!

- Хулу? Клевету то есть? Интересно, в каком месте? Не Иисус ли сказал: "Один из вас предаст меня"? Значит, он знал о предательстве, знал, кто именно и при всем при этом все равно позвал Иуду с собой. Так на ком больший грех: на том, кто предал, или том, кто зная будущее, позволил предательству свершиться, вместо того, чтобы, как и подобает спасителю, уберечь в общем-то невинного человека, да ещё и едва ли не за руку подвести к пресловутой осине.

Лицо попа пошло красными пятнами, он открывал и закрывал рот, беззвучно, словно рыба, вытащенная на берег. Интересно, хватит ли его удар, или пронесёт? Ни то, ни другое: удар не хватил, да и в воздухе по-прежнему воняло исключительно ладаном.

- Убирайся вон, богохульник! - на удивление спокойно произнёс святоша. - Ты не веру потерял, а продал душу нечистому! Господь накажет тебя за сделку с Диаволом!

- Накажет? НАКАЖЕТ?! - я поднял голову вверх и расхохотался в полный голос. - Скажи мне, праведник, как можно наказать человека, который уже ничем не дорожит? Лишит вечной жизни в раю? Мне так и так туда хода нет, да я и не стремлюсь. Пойми, меня невозможно уже наказать, и именно поэтому я полностью свободен. Свободен от рабского служения кому бы то ни было, свободен от тех самых нелепых запретов, веками навязываемых Твоей церковью.

А насчёт нечистого... Что же ты избегаешь называть его настоящим именем? Если мне не изменяет память, оно переводится как Свет Несущий? Свет чего? Познания? Свободы? Истины? И ещё, я не понимаю, как свет может быть тьмой? Может, объяснишь?

- Убирайся, - повторил поп. - Не доводи до греха, не то прокляну.

- Успокойся, старик, уже ухожу. И спасибо тебе за то, что ещё сильнее укрепил меня в моем же убеждении: бог если и есть, то верить в него, а уж тем более поклоняться может только слабый человек, нуждающийся в "костылях". Или безумец.

И, повернувшись, вышел из-под мрачных сводов церкви к чистому небу и не по осеннему тёплому солнцу. Меня ожидало ещё одно, очень важное дело, по сравнению с которым недавняя беседа с попом казалась чем-то несущественным, проходящим. Меня ждал журналист, пусть он пока и не догадывался об этом.