Предсказание

– Книги, – подхватил радостно Костя. – Какие там картины, конечно, книги. Или негодные старые рукописи…

Парень встал.

– Смотрите здесь, – показал он. – И на антресолях еще. – Он измерил Костю взглядом, оценивая количество полезных сантиметров его роста. – Стремянку возьмите.

Костя кинулся к стремянке, приставил ее к стеллажу, расположенному прямо против двери, и начал искать глазами рукописи.

На средней полке стояли прижизненные издания Пушкина – тоненькие семь книжечек глав «Евгения Онегина», гоголевские «Мертвые души» с виньетками на переплете, названные тогда еще «Похождения Чичикова, или Мертвые души» (по приказу Николая I), собрания томов «Быта русских царей», среди которых был и знаменитый том Забелина о Москве. Слева от этих книг стоял учебник славяно-русской палеографии, а когда взгляд Кости пополз вверх, то он увидел тщательно пронумерованные папки в кожаных переплетах серого, коричневого и зеленого цветов. Костя рывком взлетел на стремянку, взял одну из папок и…

Сколько прошло времени, Костя не мог определить. Все это было невероятно. Одна только коричневая папка, которую он наскоро перелистал, содержала копии редкостнейших рукописей Гоголя, Писарева, Рылеева и нескольких писем Натали к Пушкину. В другой, куда он заглянул, были подшиты «дела» о закрытии «Московского телеграфа» при Николае I и «Отечественных записок» при Александре II, ценнейший документальный материал. И таких папок было шесть. Среди них зеленая, довольно тонкая по сравнению с другими папка, на которой четким крупным почерком было выведено: «Переписка А. В. Сухово-Кобылина и Луизы Симон-Деманш. 85 писем».

Костя не предполагал дожить до подобной минуты. Поэтому он к ней не подготовился. Он был застигнут врасплох обстоятельствами. Он не мог пошевелиться. Он застыл на этой стремянке между безотрадным прошлым и ослепительным будущим, немой и оглушенный.

«Моржов… Моржовы…» – лихорадочно стал он припоминать. Кажется, был в свите его высочества князя Сергея Александровича какой-то Моржов. Генерал, что ли? Дед? Или прадед?

Он развязал папку, открыл ее – в глазах замелькали чудовищные иероглифы Сухово-Кобылина…

Колокол Новоспасского монастыря пробил один раз. Приближался обед! Как во сне Костя увидел Нину. Она уже вернулась с рынка, потратив половину своей вчерашней получки. И сейчас возится с праздничным обедом – «последним, прощальным…» – что-нибудь вроде бульона с гренками, кисло-сладкого жаркого с черносливом. А на третье – ну, допустим, малиновый соус с мороженым или сбитые сливки со смородинным витамином. При мысли о Нинином жарком с черносливом и сбитых сливках у него заныло в желудке, и он подумал о телефоне. Срочно позвонить Нине, чтобы она выбросила дурацкую идею «на время» расстаться, но эта мысль, как далекий отсвет другой жизни, блеснула и испарилась.

«Сколько этот сморчок запросит? За восемьдесят пять писем, – мучительно соображал он, завязывая тесемки зеленой папки. – Двести? Триста? Торгует таким добром, неуч. И кто его такого образовал? Если б мой сын книгами или рукописями торговал, да я б его… Допустим, он запросит триста, предложу ему сто… В рассрочку. Если сейчас не забрать, все исчезнет. Навечно. Не будет выводов, защиты, книги. Все исчезнет. Подробность своего не упустит, он отдаст рукопись первому встречному, кто предложит больше. Поэтому в разговоре с Петей Моржовым надо проявить быстроту, натиск и категоричность формулировок. Мальчишка остается мальчишкой в любых условиях, его можно купить за билет на футбол».

Костя спрыгнул со стремянки, увидел свое лицо в оконном стекле и ужаснулся. Взять себя в руки, иначе все сорвется. Он подошел поближе к стеклу и стал тренировать выражение равнодушия к обстоятельствам, свойственное герою известного фильма, название которого он забыл.

«Кто владельцы библиотеки, где они? – снова пытался он прикинуть, пока лицо его продолжало репетицию. – Купишь рукопись, а потом явится некий достопочтенный папаша в жилете и состряпает дело. Рекомендации Подробности всегда несвеже попахивают».

– Выбрали? – послышался сзади голос парня.

– Выбрал, – сконфузился Костя, оборачиваясь от окна, и лицо его вместо заготовленного высокомерного равнодушия просительно обмякло. – Тут кое-что… Посмотри… – Он поспешно взобрался на стремянку и стал вынимать намеченное с полки. Папка с перепиской Сухово-Кобылина вдруг застряла, как будто ее прибили гвоздями. Костя едва не соскользнул со стремянки.

«Здесь перекупщики еще не бывали, – мелькнуло, – а то бы из рук не выпустили. Или все же дело нечисто, боялись мараться».

– Вот, – показал он, когда две папки были водворены на стол.

– Хорошо, – сказал парень. – Только деньги сейчас.

– Деньги, – поморщился Костя. – Конечно, будут и деньги. А собственно, сколько?

– Шестьсот семьдесят рублей. Нет… семьсот новыми, – нагло поправился предполагаемый потомок великих князей.

– Сто, – упавшим голосом сказал Костя. – Семьсот – таких и цен-то не бывает. Сто, и ни копейки больше.