Прелюдия 11

Музыкальный автомат умолк. Мигель заметил, что в словах Даниелы прозвучало облегчение, смешанное с испугом, — по-другому этого оттенка в голосе не истолкуешь.

— Да, это твой голос, — сказал он, немного отодвигаясь от Даниелы, чтобы разглядеть ее всю.

Бармен поставил перед ней стакан с соком и вопросительно посмотрел на него. Мигель понял, что должен сделать заказ, и попросил мороженого, хотя вообще-то хотел пить. Сзади них снова раздалась музыка. Когда бармен отошел, Даниела спросила:

— Ты с ними порвал? Или пришел как шпион?

Мигель покачал головой:

— Я не шпион.

«Не торопи ее, дай собраться с мыслями». Он залпом выпил воду, которую принесли с мороженым. Он не сводил с нее глаз и никак не мог наглядеться. Ритм барабана и тяжелые аккорды гитар опьянили его; когда Мигель слышал такие мелодии, у него непроизвольно начинали вздрагивать руки. Такой музыки нет нигде в мире — ни в Штатах, ни в Сан-Амбросио. В сьерре ему тоже ее не хватало. И от этого ныло сердце. Зато сейчас он совсем дома, тут двух мнений быть не может.

— Ну, так что? Добился ты того, о чем мечтал? Стал там инженером? Учился у янки и принес нам свои знания? И дальние страны успел повидать, да?

Мигель почувствовал, что за иронией скрыта боль. Она припоминала все те доводы, которые он приводил ей перед отъездом.

— У нас есть ребенок, — сказала она.

— Роберто! — он невольно улыбнулся. — У тебя нет фото?.. Твоя мать написала мне в Нью-Йорк письмо. Но меня там уже не было.

Она горько усмехнулась:

— Кому известно, где ты был?

— Но они пересылали мне письмо из одного лагеря в другой. А когда я получил его, я понял, что мне там больше не выдержать, Даниела. И пошел добровольцем в первую же группу, которую перебрасывали сюда.

Но она, очевидно, не очень-то прислушивалась к его словам.

— Можешь ли ты себе представить, что значило рожать ребенка в моем положении? — Ее голос дрожал. — Сначала я еще верила, что ты вернешься. Тогда это было легко, тогда каждый мог вернуться. Я спрашивала себя: неужели он не чувствует, что... Я оглядывалась всякий раз, когда открывалась дверь, — дома ли, на работе ли! Вот насколько я была глупа — надеялась!

Она отвела взгляд, словно устыдившись, что наговорила много лишнего. И встала. Мигель положил на стойку семьдесят пять сентаво и тоже поднялся. Заметил, что Родригес сидит у бензоколонки на старых шинах. «Вот-вот решится», — подсказывал ему каждый нерв. На душе у него кошки скребли, и не из-за ее последних слов. Он всячески пытался занять в разговоре с ней выигрышную для себя позицию и внимательно следил, какое впечатление производят на нее его уверения. Но это, как он понимал, обесценивало любые его слова.

Глава 5

Выходя на улицу, Даниела испытывала противоречивые чувства; ее отношение к Мигелю не прояснилось, она отдавала себе в этом отчет. Он выглядит хорошо, только похудел очень. Первой ее мыслью было: Карлос прав, Мигель явился с повинной. Ей хотелось смотреть на вещи трезво, но все в нем притягивало ее — и его умоляющий, красноречивый взгляд, и резкий, хорошо знакомый запах пота. Она сразу заметила, что Мигель все еще носит медальон, который она подарила ему на день рождения. Это весомее слов. Пришел он добровольно, может быть, это давало ей право сочувствовать ему. И все-таки он стал ужасно чужим, ей самой было трудно объяснить, что именно в нем изменилось. Насколько Даниела понимала, перемены в нем не имели ничего общего с тогдашним отъездом с Кубы, со всеми прискорбными событиями тех дней. Дело скорее в причине этого нерешительного возвращения, в том загадочном времени, которое прошло между двумя этапами в их жизни — в его уходе и возвращении. Ей хотелось задать ему десятки вопросов, но сейчас нужно, не теряя времени, идти к команданте. От этого так много зависит!

А Мигель продолжал говорить. Когда он говорил, сомнения оставляли ее — Мигель ни в чем не изменился. Она встретила его упреками, и он, естественно, защищался. Причем, как и в былые времена, сам перешел в наступление.

— А кто мне говорил: «Будь что будет, я с тобой навсегда!» — спрашивал он. — Но потом, в Ранчо Бойерос, когда все решалось, ты о своей клятве забыла! Я до последней минуты верил, что ты поедешь со мной... Я говорил себе: когда она увидит, что решение ты принял окончательное, она пойдет с тобой, потому что она твоя жена. Я ждал в Майами, что ты приедешь, ждал несколько недель...

Защищался он неплохо, он это всегда умел; но отвечать ему не имело смысла. Она оборвала Мигеля:

— Во всяком случае, у тебя хватило мужества прийти сюда.

— Я пришел к тебе, — сказал он, с нежностью посмотрев на Даниелу. — Для этого никакого мужества не требуется...