Преступления Алисы

– Тело нашла уборщица, которая приходит по утрам, – приступил он к рассказу. – Секретарша Хинча в отпуске, но у уборщицы тоже есть ключ от кабинета. Она нашла его рядом с письменным столом, на полу, будто он попытался встать и не сумел добраться до двери. Хинч не женат, у него нет близких родственников, и уборщица сразу позвонила нам, ни к чему не прикасаясь. Когда судмедэксперт перевернул тело, его внимание привлекли искаженные, застывшие в гримасе черты, разинутый рот и влажная рубашка, словно перед смертью он сильно вспотел. Судмедэксперт уже сделал свое заключение, основываясь на этих неоспоримых клинических признаках, хотя еще завершает последние анализы крови. Хинча, вероятно, отравили конфетами из коробки, лежавшей на столе. Использовали вещество под названием аконитин, наш давний знакомый, капюшон дьявола. Он очень ядовит, даже в минимальной концентрации: три миллиграмма могут стать смертельной дозой. Хинча убила бы и одна конфета, но аконитин, помимо всего прочего, вызывает резкое понижение уровня сахара в крови. Мы знаем, что Хинч был диабетиком, и, судя по тому, что нам рассказала уборщица, пользовался конфетами каждый раз, когда понижалась глюкоза. Коробка была едва початая, всего четыре или пять пустых оберток в углублениях: судмедэксперт предполагает, что от первой конфеты понизился уровень сахара, и Хинч съел еще три или четыре, пока не почувствовал острые симптомы отравления. Тот, кто послал ему эту коробку конфет, должен был хорошо знать его и сильно ненавидеть. Ужасная смерть: человек сильно потеет, так что одежда промокает насквозь; одновременно возникают судороги по всему телу, рвота, жжение на языке и в груди. Кроме того, как говорит судмедэксперт, отравленный чувствует, будто глаза у него вылезают из орбит, а голова разбухает, словно вот-вот лопнет. К счастью, Хинч не успел никого угостить конфетами из этой коробки.

– Да и не угостил бы никогда, – заявил Селдом и рассказал Питерсену о dolce avarizia[24]

Хинча.

– Понятно, – кивнул Питерсен. – Да, этот кто-то хорошо знал Хинча и хотел убить только его. Эту визитку мы нашли на столе рядом с бантом от коробки. – И он протянул нам визитную карточку, отпечатанную типографским способом. На ней значилось заглавными буквами «Братство Льюиса Кэрролла», а внизу можно было рассмотреть крохотную картинку, изображавшую кролика из «Алисы в Стране чудес»: одетый в клетчатый сюртук, он вынимал из жилетного кармана часы и с беспокойством вглядывался в них.

Селдом вынул из бумажника свою для сравнения.

– В Братстве у нас у всех визитки с нашими именами и этим рисунком Тенниэла. – Он сложил два прямоугольника вместе и указал Питерсену на края. – Тому, кто положил эту визитку, достаточно было отрезать полоску со своим именем, чтобы создать впечатление, будто подарок послан от всего Братства. Хинч определенно решил, что подобный жест – попытка загладить трения, возникшие у нас с ним по поводу договора на публикацию дневников, и без опасений открыл коробку. Кому эту коробку вручили? Можно поговорить с секретаршей?

– Да, мы позвонили ей в Бристоль. Она в полном замешательстве. И совершенно уверена, что не видела коробки и не прикасалась к ней. Но также сказала нам, что боˆльшую часть писем и пакетов, поступающих в издательство, попросту бросают в почтовый ящик на входной двери. Хинч самолично заказал ящик достаточного размера, чтобы там помещались даже самые толстые рукописи.

– Значит, кто угодно, проходя мимо двери издательства, мог оставить коробку, – пробормотал Селдом.

– Да, – кивнул Питерсен, – вряд ли здесь мы сможем серьезно продвинуться. Но я хотел бы показать вам еще кое-что. Осматривая коробку, мы вынули пластмассовую подкладку с углублениями для конфет, и внизу, на самом дне нашли… вот это.

Он пододвинул к нам лежавшую на столе фотографию, вызывающую еще более тревожные ощущения, чем предыдущая. На ней была изображена девочка лет семи, тоже совершенно нагая: она лежала в траве, закинув руки за голову и чуть согнув ноги. Но на сей раз белый треугольник лобка был целиком выставлен на обозрение. Казалось, фотография сделана в безлюдном лесу, хотя я разглядел, что силуэт девочки наложен на пейзаж фона. Поза была выверенной, руки закинуты, чтобы выставить грудь и подмышку, волосы падают на одну сторону, удерживаемые сцепленными на затылке маленькими ручками. Одна нога согнута и чуть сдвинута назад, чтобы треугольник лобка выделялся рельефнее.

Питерсен спросил у Селдома, смущенно покашливая, может ли тот что-либо еще сказать об этой фотографии. Он тоже был ошарашен, увидев воочию, без всяких прикрас, эту сторону личности Кэрролла.

Селдом принялся размышлять вслух. Две фотографии, две атаки, направленные на то, чтобы произвести именно такой эффект: высветить, способом самым резонансным из всех возможных, через убийства, на которых максимально концентрируется внимание публики, эту наклонность Кэрролла, вероятно, чтобы сделать предупреждение и помешать изданию дневников.