Превратности судьбы, или Полная самых фантастических приключений жизнь великолепного Пьера Огюстена Карона де Бомарше

Он держит всех в напряжении. Для начала он обстоятельно повествует о том, что король её запретил и за что он её запретил: король, мадам и мсье, чрезвычайно озабочен сохранением вашей нравственности в её чистоте. Все смеются. Нравственность! Нравственность! Любопытство накаляется до предела. Мадам и мсье жаждут узнать, о какой такой нравственности так хлопочет наш добрый король. Они продолжают упрашивать. Он слегка подается. Он уверяет, что с удовольствием удовлетворил бы желание своих слишком любезных друзей, однако ж, вот беда, так беда, он не имеет манускрипта с собой. Общее разочарование. Возгласы сожаления. Чей-то несдержанный стон. Его умоляют спешно отправить лакея на улицу Вьей дю Тампль. Слуга отправляется. Его ждут в нетерпении, не зная, чем занять себя, пока он скачет туда и обратно.

Он возвращается минут через пять: к счастью манускрипт оказался в карете. Манускрипт выглядит серьезно и празднично Чьи-то искусные руки переплели его, обрядили в дорогую синюю кожу, снабдили серебряными застежками. Тотчас видать, что слушателям предлагают нечто подлинное, а не подделку.

Для автора приносят изящный ломберный столик с гнутыми ножками, для него ставят удобное кресло и просят, просят скорее читать. Слушатели рассаживаются на что ни попало. Они сидят так близко, что слышно прерывистое дыхание: они страшатся пропустить хоть бы слово, они готовятся запоминать все остроты, чтобы завтра разнести их по Парижу.

Автор тоже усаживается, привычным движением отпирает застежки, откидывает крышку и обнажает рукопись, исполненную на лучшей бумаге, произведенной на его фабрике в Келе. Он держит паузу, как умелый актер. Далеко не все гости жаждут услышать его. Люди солидные заняты картами, люди легкомысленные продолжают пустые беседы и флирт. Он просит их не обращать на него никакого внимания, в конце концов его пьеса не более как забавный пустяк.

В гостиной стоит легкий шум, кто-то объявляет игру, кто-то пересказывает последние новости, кто-то смеется. Он с полным безразличием к этому шуму, но весь подобравшись, читает первую сцену, делает паузу, начинает вторую. В его исполнении герои говорят на разные голоса. Он прибавляет, усиливает, перекрывает шум залы. Понемногу становится тише. Игроки покидают карточные столы, светские щеголи обрываются на середине рассказа, влюбленные перестают щебетать. Наконец все гости толпой окружают его. Они слушают как зачарованные. Именно этой минуты он ждет, вздыхает как будто устало, сворачивает рукопись, накрывает крышкой, защелкивает застежки и непринужденно бросает, предугадывая нужный эффект:

– Ну, я полагаю, для первого знакомства довольно…

Он выпрямляется, обводит слушателей смеющимся взглядом:

– А вообще-то комедию надо не слушать, комедию надо на сцене глядеть. Жаль, что этого сделать нельзя.

Он нарочно читает в самых известных салонах: у мадам де Жанлис, у принцессы Ламбаль, у принцессы Роган, у герцогини де Ришелье, молодой, третьей жены престарелого герцога. Он всюду повторяет свой безошибочный трюк, обрывая чтение то вскоре после начала, то к середине, но везде и всюду он читает четвертую сцену второго акта, в которой Керубино поет свой милый романс. Он тоже поет своим несильным, но верным голосом, помогая мимикой и жестом руки:

Мой конь летит на воле,А сердце сжалось от боли,Я еду в чистом поле,Поводья опустив…

Песенка нравится, и нравится чрезвычайно. Её напевают в гостиных. Из гостиных она очень скоро перелетает в кафе и танцзалы, оттуда перелетает на улицу. Случайные слушатели переговариваются между собой:

– Что это? Откуда?

– О, это из новой комедии мсье де Бомарше, «Женитьба Фигаро», называется, её запретил король!

– Как, её запретил король?

– За что её запретил король?

– Фигаро! Фигаро!

– О, он слишком строг, наш король!

И все возмущаются королем. Как он смел? За что он лишил весь Париж видеть на сцене эту прелестную, эту остроумную вещь.

Восемнадцатого мая 1782 года в Париж прибывает великий князь Павел Петрович с супругой, как будто нарочно, чтобы тоже поддержать Фигаро. Они скрываются под именем графа и графини Северных, но все знают, что это наследник российского трона, и Париж распахивает перед ним свои двери. Он посещает академии, музеи, библиотеки. Он встречается с д’Аламбером. Он посещает могилу Жана Жака Руссо. Он беседует с учеными, с художниками, с писателями, постоянно обнаруживая истинный такт, обширные знания и тонкий эстетический вкус. Король принимает его как друга, герцог Орлеанский как гражданина, принц Конде как императора. Версаль покорен его воспитанностью, его любезностью, его остроумием, его познаниями в области французского искусства и языка. У него находят проницательный ум. А главное, что Пьеру Огюстену особенно интересно, что он покровительствует лучшему из русских комедиографов, со странной фамилией фон Визин, который служит секретарем у его воспитателя Никиты Иваныча Панина.