Приключения Барона Мюнхгаузена

Основным, что отмечали ранние переводчики книги на русский язык, была морализаторская тенденция «Мюнхгаузена». Присоединяясь к высказанной в предисловии английского издателя идее назвать книгу «карателем лжи», один из них пишет: «В этой книжке представлено, будто такой хвастун, барон фон Мюнхгаузен, рассказывает свои похождения. Он лжет без всякого милосердия, так что решительно никто не поверит его рассказу...»[327]. В цитированном введении сразу отмечается этический аспект рассказов барона. Вопрос о соотношении вымысла и правды решается в пользу последней, и далее сразу же следует мораль: «Если бы кому-нибудь из вас вздумалось прихвастнуть, сказать неправду — вспомните барона фон Мюнхгаузена и постыдитесь походить на него»[328].

Влияние предисловия к английскому выпуску повлекло за собой усиление морализующего начала. Русскому издателю, видимо, было нужно показать детям, как нехорошо лгать. Он позволил себе вольно обойтись с книгой, переставив рассказы барона и объединив их в несколько групп: «1. Мои предки, детство и юность», «2. Барон на охоте», «3. Барон воюет», «4. Путешествия барона». Формально такое разделение вполне допустимо, но оно повлекло за собой дополнительные рассказы, которые отсутствуют в оригинале Бюргера[329]. Среди вставок подобного рода есть рассказ об одном предке барона, который командовал артиллерией Арминия в битве при Тевтобургском лесе, а другой перенес императора Карла V и его двух сыновей за 18 миль и т. д.

Лихой барон в интерпретации Вольфа становится совершенно удивительным человеком: его нельзя убить, потому что он носит нагрудник из рыбьей чешуи, который, как известно, «никакая, сталь не может разрубить»[330]. У него есть специальный эликсир, подаренный китайской принцессой, помогающий приращивать отрубленные части[331]

. Получается, что этот Мюнхгаузен удачлив не из-за собственной силы и находчивости, а лишь благодаря владению различными волшебными приспособлениями. Перечисление и разбор изменений, внесенных в это издание, можно было бы продолжить и далее. Барон превратился в книге именно в того беззастенчивого враля, который никоим образом не вызывает к себе сочувствия.

Перевод О. И. Шмидт-Москвитиновой[332] отличается тем, что все рассказы барона расположены так, будто они рассказываются в течение 12 вечеров. Вечера первый и второй содержат шванки об охотничьих приключениях Мюнхгаузена; на третьем повествуется о поездке барона на коне через Польшу (конь на колокольне, укрощение коня в имении графа Пржобовского и высшая школа верховой езды посреди чайного сервиза, волк, вывернутый наизнанку, и лиса, надевающая свою шкуру, бешеный сюртук и волк в упряжке). Четвертый вечер посвящен боевым делам барона (взятие Очакова, половина коня, «воинственная» рука, плен).

В пятый вечер «дедушка» рассказывает «своим внукам» о пребывании барона Мюнхгаузена в плену (пчелиный пастух и путешествие на Луну в поисках топорика). Рассказывая о возвращении Мюнхгаузена на Землю, переводчица придерживается традиционного текста, но позволяет себе изменить способ, при помощи которого барон выбирается из ямы: он не роет ступеньки ногтями, а использует для этого найденный на Луне топорик.

Вечера шестой и седьмой посвящены приключениям на Цейлоне и в Египте, а восьмой — занимает рассказ о споре с султаном из-за вина. В этой книге барон посетил Сицилию, упал в Этну, побывал в гостях у Вулкана и вернулся обратно на сушу через остров, на котором идет паштетный дождь.

В 1894 г. издательство И. Д. Сытина выпустило своего «Мюнхгаузена»[333], книгу, которая представляла собой переложение историй для детей. Это издание базируется на немецком тексте, ибо содержит рассказы, включенные в свое время Бюргером[334]

. В основном это издание придерживается оригинала Бюргера—Распе, но в сцену прыжка через карету внесены изменения: в карете сидел вельможа (у Сытина), а не дамы (у Бюргера); пролетая через нее, барон не извинился, тогда как в тексте немецкого поэта он не преминул снять шляпу и попросить прощения за причиненное неудобство[335].

Наиболее интересную работу по исследованию сущности книги в дореволюционный период сделала 3. Венгерова[336], хотя она ошибается, утверждая, что Бюргер перевел книгу с четвертого английского издания[337].