Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

- Да! Митта несомненно его любит, но данное тебе слово мешает ей признаться в этой любви. Поэтому она решила пойти в монастырь. И вот, мой дорогой мальчик, я рассказал ей о любви Збигнева и... о ее любви... И если бы ты видел, как ожила она, как засветились ее глаза!.. Правда, тогда все мы думали, что тебя нет на свете... но если хочешь, я немедленно пошлю в Гданьск нарочного с известием о тебе.

Каспер молчал. Все его пересеченное шрамами лицо передергивалось. Он смотрел мимо отца Миколая в окно, хотя навряд ли мог что-нибудь разглядеть за стеклами виднелось черное небо, без звезд.

- Не надо, отец Миколай, - отозвался он через некоторое время, - не посылайте никого. И заклинаю вас, никому ничего не говорите обо мне... Пускай Митта ничего не знает, пока не повидается со мной. Я ведь сам скоро буду в Гданьске!

- Проехать в Гданьск сейчас не так просто... Я тоже собираюсь туда, выеду, как только прибудет новый наместник... Может быть, отправимся вместе?

- Я очень рад буду побыть с вами, - ответил Каспер. - В дороге так хорошо говорится!.. Хотя... - Он с какой-то безнадежностью махнул рукой.

Коперник сделал вид, что не заметил его жеста.

- А пока, - сказал он, - прошу тебя и пана Генриха поездить со мной по деревням и помочь мне в устройстве наших несчастных хлопов. Твой друг отлично знает их нужды и сможет оказать существенную помощь и нам и этим обездоленным. Поездка отнимет у нас не больше трех-четырех дней...

- Я рад хоть чем-нибудь быть вам полезным, Учитель, - сказал Каспер печально, - но уверен, что, беря меня с собой, вы не думаете о моей помощи... Наоборот, вы полагаете, что этим поможете мне... - и, наклонившись, почтительно поцеловал руку каноника.

Он давно уже вышел из комнаты, а Миколай Коперник все еще сидел, съежившись в своем кресле.

- Я убил его этим известием! Но иначе поступить я не мог... Господи боже мой, как легка иногда бывает ложь, и какой трудной может быть правда!

Поездка по деревням заняла не три-четыре дня, а несколько недель.

Коперник и Генрих, точно по уговору, не поднимали в беседах религиозных вопросов. У них и без этого было много дела: надо было помочь разоренным, обнищавшим хлопам. Тем более, что, привлеченный вестями о "милостивом наместнике", сюда стекался бедный люд со всей Польши. Надо было снабдить раздетых одеждой, больным раздать лекарства, перевязать и обмыть раненых.

Все это делали сообща наместник епископа Миколай Коперник и заклятый враг епископа и всех церковников Генрих Адлер.

И большую помощь им оказывал молчаливый, сильно поседевший, ладно скроенный, статный человек с обезображенным шрамами лицом.

И Коперник и Генрих Адлер понимали, что Касперу необходимо чем-нибудь занять свои истосковавшиеся по труду руки, истомить свое тело работой до того, чтобы, положив голову на подушку, на собственный локоть, на камень, засыпать немедленно, без раздумий и сновидений.

Поэтому они не возражали, когда Каспер, взвалив на плечи мешок, под тяжестью которого и добрый конь присядет на задние ноги, шагал по весенней, размытой дождями дороге, а потом, не отдохнув, кидался разбирать обугленные балки дома, вытаскивал из-под развалин трупы, носил больным пищу, перевязывал раненых и даже, случалось, нянчил осиротевших ребят.

Делал он все это, однако, с каким-то остановившимся взглядом, точно в некой забытьи, точно это не он, а кто-то другой выполняет всю эту трудную и нужную работу.

"Боюсь, что не Митта, а этот славный хлопец попадет в конце концов в монастырь!" - не раз с огорчением думал Генрих.

"Неужели так и не отойдет и не смягчится это горячее и чистое сердце?" - не раз задавал себе вопрос Миколай Коперник.

Глава девятая

МИЛОСТЫНЯ

Не поднимая в своих беседах религиозных вопросов, Миколай Коперник и Генрих Адлер научились, однако, отлично понимать друг друга.

Что Генрих не рядовой, темный еретик, ополчающийся равно и на отцов церкви, и на ученых, и на поэтов, и на художников, - это Копернику было совершенно ясно.

Должен был признать и Генрих, что Коперник не обычный наместник, не из тех, что привыкли разъезжать по своим владениям в великолепных, запряженных цугом каретах, мало обращая внимания на хлопов, падающих перед ними ниц по обочинам дороги.

А ведь еще месяц назад Генрих, вынужденный затянуть свое пребывание в Ольштыне, сам этим тяготился, а к человеку, столь радушно предложившему ему свое гостеприимство, относился сухо и холодно.

Еще месяц назад, в ответ на восторженные отзывы Каспера об отце Миколае, он ответил своему пораженному другу: