Приключения в Красном море. Книга 3

— О, дражайший друг! Какое счастье, что я наконец вижу вас, вас, верного союзника де Монфрейда, этого необыкновенного человека, графа Монте-Кристо нашего времени!..

Застенчивый Мэрилл еще больше тушуется. Когда он не знает, что сказать или боится сболтнуть лишнее, то теряет свое всегдашнее красноречие и становится косноязычным. Меня забавляет его смущение перед ловким пустозвоном.

Продолжая осыпать Мэрилла пылкими заверениями в дружбе, Троханис гипнотизирует его своим взглядом, словно пытаясь проникнуть в его мысли. Внезапно он спрашивает:

— Откуда вы узнали, что я должен приехать?..

— Я не знал. Мы с Монфрейдом пришли на судно, чтобы скоротать ночь, поскольку…

Этот ответ не совпадает с моим предыдущим объяснением, и я обрываю Мэрилла:

— Говорите все как есть, дорогой Мэрилл. Троханис — наш друг, и нам нечего от него скрывать. Я ему только что рассказал, что Мондурос оповестил нас о его приезде.

Мэрилл понимает, что допустил оплошность, и странно улыбается. Его непроницаемая улыбка и ничего не выражающий взгляд придают самым простым словам особенное выражение.

— Ах, так… — многозначительно говорит он, — Монфрейд вам уже сказал…

Колебания Мэрилла, который превосходно разыгрывает роль человека, умеющего держать язык за зубами, окончательно убеждают Троханиса в предательстве сообщника. Я пока еще не знаю, что мне это даст, но раздоры в стане врага всегда оказываются нам на руку.

— Прежде всего я хочу вам сообщить, что видел в Александрии вашего приятеля Горгиса, — продолжает грек, — мы с ним договорились сообща продать весь товар… Стоит ли говорить, что наши возможности не идут ни в какое сравнение со средствами вашего Горгиса. Этот славный, довольно толковый парень звезд с неба не хватает. Он хочет обхитрить власти, ибо ему противно платить бездельникам, но не понимает, что играет с огнем… Впрочем, каждый волен поступать по-своему… Мы же предпочитаем сотрудничать с таможней. Масштаб наших дел и наши финансовые возможности всегда позволяют приручать даже самых строптивых чиновников. Предав эту историю огласке, вы тем самым связали Горгиса по рукам и ногам. Теперь за каждым его шагом следят, и он не может даже показаться в городе, не вызывая подозрений. Нужно иметь очень крупные средства, чтобы в короткий срок сбыть с рук привезенную вами партию…

Эта замечательная речь, произнесенная уверенным торжественным тоном председателя правления, выступающего перед собранием пайщиков, продолжалась еще долго и произвела на Мэрилла сильное впечатление. Мой друг, питающий слабость ко всякому официозу, был покорен красноречием и безупречным французским языком опрятного разбойника с замашками важного чиновника, стремящегося прежде всего соблюсти приличия. Приводимые им аргументы заставляют позабыть о сути дела, являющегося чистой воды контрабандой, незаконный характер которого невольно шокирует добропорядочного Мэрилла.

Почувствовав, что сила на его стороне, Троханис пускает в ход все свое обаяние, чтобы окончательно завоевать моего друга. Мэрилл поддерживает все доводы грека и даже пытается читать мне нотацию.

Я выслушиваю все безропотно. Чем больше меня убеждают в преимуществах сговора с египетскими властями, до сих пор не вызывавшими у меня симпатии, тем сильнее это напоминает мне одну из тех сделок с совестью, когда якобы почтенные люди безнаказанно разоряют несчастных и присваивают чужое состояние с благословения закона, зачастую берущего под свою защиту ловких жуликов, соблюдающих правила игры. Внезапно мне становится ясно, что я затеял эту авантюру не только ради денег, как я неоднократно себе внушал, но и для того, чтобы обрести цель в жизни, испытать свое мужество и вырасти духовно благодаря осмысленной, а не навязанной собственным легкомыслием борьбе. Этот своеобразный азарт непонятен большинству французов. Внешне прагматичный Мэрилл не решается последовать моему примеру, хотя он не лишен склонности к романтике и восхищается теми, кто, в отличие от него, не боится предаваться несбыточным мечтам. Наша близость и моя привязанность позволяют ему приобщиться к моей скитальческой жизни, не выходя за порог кабинета. Ночью, когда он лежит под противомоскитной сеткой, красочные картины моих приключений оживают в его воображении, и он с упоением переживает их под убаюкивающий гул настенного вентилятора…

Я чувствую, что Мэрилл недолго будет оставаться на стороне Троханиса. Лукавый грек уже считает себя вправе распоряжаться судьбой моего груза на основании связей с египетской таможней, и я беру слово, чтобы поставить точку над i:

— Я оплатил товар сполна, все мои документы в порядке, и, следовательно, мои действия носят законный характер.

Троханис бросает на меня насмешливый взгляд и говорит бархатным тоном, в котором чувствуется скрытый подвох:

— Боюсь, господин Монфрейд, что шампанское по случаю вашего благополучного возвращения ударило вам в голову и лишило здравого смысла. Вы забываете, какого рода товар вы привезли… Если я захочу, ни один мешок шарраса не уйдет за пределы французских вод!.. — заключает он, ударяя кулаком по столу.