Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами

Опять имел я случай убедиться, что Вы, Ваше Величество, во всем толк знаете. Когда бы служили мне так же исправно мои управляющие, был бы вдвое богаче. Умеете Вы дарить, выкупать, снова дарить, продавать, выкупать, взаймы давать и опять дарить. Отличные спекуляции проделали в этом роде коммерции: ведь цель в том заключается, чтобы сами Вы богаче становились, делая богаче одних, дабы обогатить других, и чтобы из многих источников на империю дождь благодеяний проливался.

Премного я доволен тем ливнем из брильянтов, табакерок, перстней, шуб, халатов и земель, который меня окатил походя.

Вот, например, дело выгодное и для господина инспектора артиллерии[935], и для меня. Но не знает он, что я сутяга. Иначе не стал бы, конечно, с тем сутяжничать, кто не сутяжничает ни с кем; ведь все о нем только хорошее говорят, и я уж чувствую, что любить его начинаю, хоть и мало знаю.

Итак, пусть знает господин инспектор артиллерии, что не продаю ему ту скалу, на три-четыре туаза в море выдающуюся, на которой начертал я, по пояс в воде стоя, божественное имя Екатерины Великого, а с другой стороны (прошу за то у Вашего Величества прощения) имя той дамы, что мои мысли занимала в ту пору, но оно такими маленькими буквами написано, что нетрудно будет его стереть. Может Ваше Императорское Величество эту скалу увидеть на рисунке Партениццы, который Вам представил, изображены на нем планы построек, которые бы там возвел, когда бы не Юсуф-паша[936], благодаря которому умножилась слава России.

Желаю я этой скалой владеть, на нее притязаю, ее требую, пускай зовется скалой Линя. Ни посредничество, ни посредники не нужны. Так я при одном дворе торговаться выучился.

Его Императорское Величество, да славится вечно его память (как прекрасно говорите Вы, Государыня, о достойном своем друге), обещал мне виноградники токайские и виноградарей. Уверен, что превосходный наш, возлюбленный и почтенный посол граф Разумовский, графу Зубову весьма преданный, все, что только требуется, сделает, дабы ему эти виноградники в собственность доставить, коли он того пожелает; разве что сделалось это совсем невозможным.

Если хитроумный и добродетельный Селим[937]

принудит Ваше Величество на Константинополь идти, отправлюсь туда в зеленом мундире с тремя пуговицами на обшлаге, который до сих пор храню и люблю всем сердцем. Скала моя дает мне право носить буро-зеленый бархат с серебряным шитьем; вдобавок есть у меня собственный дом в Екатеринославе, и там, на брегах Борисфена, я свою колонию устрою, когда отправлюсь повергнуть себя к стопам Вашего Императорского Величества, только дождусь, чтобы малая Европа Западная от умопомрачения исцелилась[938].

Составляют здесь планы кампании: но боюсь, как бы, покамест здешние воины будут моря, Рейн и Дунай пересекать, не перешли цареубийцы Маас, Самбру и Лис тремя большими полчищами по трем разным мостам прежде, чем соберется большое войско, чтобы им противостоять, и в укрепленный лагерь Мобёжский перепрыгнет на русский манер. Всю зиму, пока подлые карманьолы шли одни к Рейну, а другие в Вандею, заклинал я сие сделать. Но вот уже два года, как проповедую в пустыне. Царство мое не от мира сего[939], да и не желаю, чтобы было оно от сего мира, ибо потребно для того, чтобы пошли дела совсем плохо и началась четвертая кампания, на которую бы меня призвали, хотя не умею я себя представлять никому и никак.

Если Ваше Императорское Величество доверием графа Ангальта[940] пользуется, прошу мою к нему почтительную просьбу поддержать, ибо пишу к нему, дабы попросить о милости от лица князя фон Кауница, обоих графов Кобенцль

[941] и меня самого. Придется Вашему Величеству рано встать, чтобы его уловить и аудиенцию испросить.

Я же у моей Государыни лишь одной милости прошу — чтобы оценила она, что не всякий раз дерзаю я ей писать, когда того желаю, и одаривала меня по-прежнему теми милостями, что для сердца моего драгоценны. Полно оно одними и теми же чувствами вот уже четырнадцать лет. Чувство же восхищения живет в нем уже тридцать лет, но после к нему благодарность примешалась, а также самый пылкий энтузиазм, обожание и преданность верная и почтительная, с которой честь имею пребывать,

Государыня,

Вашего Императорского Величества

Всепокорнейший и верный подданныйЛинь.

Вена, 25 февраля 1794 года.

Принц де Линь Екатерине II, Вена, 13 апреля [1795 г.][942]

Государыня,