Принцесса Америки

Было приятно узнать, что он все еще не мог отвести от нее взгляд, даже если хотел.

– Кто, я? – спросила Дафна с притворной невинностью. Она скинула туфли, усыпанные стразами, и зацепила ногами перекладину стула. – Что мы пьем?

Он подвинул виски к ней, как-то немного вызывающе, как будто не ожидал, что она присоединится.

– Твое здоровье, – легкомысленно сказала Дафна. Бутылка в ее руке была тяжелой. Дафна сделала большой глоток, затем медленно поставила виски на стойку.

Теперь она привлекла внимание принца.

– Все в порядке? – Газовое платье цвета шампанского обвилось вокруг нее, когда она наклонилась вперед. В этот момент Дафна знала, что все в ней казалось мягким и ангельским, от бледного изгиба шеи до розовых губ и ногтей, накрашенных прозрачным розовым лаком. Джефферсон вздохнул.

– Ты, наверное, слышала, но Нина бросила меня сегодня вечером.

– Нет, – выдохнула Дафна. – Я не слышала.

Он бросил на нее любопытный взгляд.

– Вообще-то она сказала о тебе довольно странные вещи. Обвинила тебя в том, что ты подослала папарацци в ее общежитие, чтобы вытащить на свет историю о нас.

Дафна открыла рот в идеально выверенном шоке.

– Я понятия не имела, что вы, ребята, встречались. Не говоря уже о том, в каком общежитии она живет, – сказала она со смущенным смешком. – Кроме того, я бы никогда так не поступила. Ты знаешь, как сильно я ненавижу прессу.

– Так я ей сказал. Но… откуда у Нины такие мысли?

Дафна почувствовала его неуверенность. И она знала, что это произойдет – что Нина попытается рассказать все принцу. Вот почему Дафна пришла подготовленной.

Нины больше здесь не было, а, как однажды сказал король Георг I, историю пишут победители.

– Мне жаль. Это моя вина. Я имею в виду всю эту путаницу, – объяснила Дафна в ответ на озадаченный взгляд Джефферсона. – Сегодня вечером я сказала Нине, что виню себя. Думаю, она неправильно поняла.

– Винишь себя? За что?

– Она явно не в своей тарелке, – мягко сказала Дафна, так что это выглядело не как оскорбление, а, скорее, как тихое наблюдение. – Ее никто не готовил выдержать все внимание, которое на нее обрушилось. Я пыталась дать ей несколько советов, когда мы пошли за покупками…

– Ты ходила с Ниной по магазинам?

– Мы встретились в «Хало», и я помогла ей выбрать платье. – Дафна вздохнула. – Наверное, мне не стоило. Она явно думала, что я вмешиваюсь. Я просто хотела, чтобы она училась на моих ошибках.

Джефферсон молча кивнул. Он взглянул на камин, над которым висел знаменитый незаконченный портрет его бабушки и дедушки, короля Эдуарда III и королевы Вильгельмины. Верхняя половина была завершена, но нижняя часть растворялась в угольных линиях, платье королевы-матери переходило от пламенной краски к пучкам карандашных линий. После смерти мужа она отказалась позволить художнику закончить картину; так полотно и осталось навсегда неполным.

– Нине ты не нравишься, – резко сказал Джефферсон. Он все еще не верил объяснению, которое дала Дафна.

«Конечно, не нравлюсь». Дафна кивнула.

– Я ее не виню. Она знала, о чем я думала сегодня вечером.

– И о чем же?

Дафна подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, затем опустила густые черные ресницы на щеки.

– Как я до сих пор отношусь к тебе. Я не скажу, будто мне жаль, что вы с Ниной расстались. Потому что мне не жаль.

Слова упали между ними, как кости, брошенные в какой-то космической азартной игре, вот только Дафна не верила в случай. Джефферсон не собирался ее целовать; это она понимала. Еще слишком рано. Ей просто нужно было произнести слова и позволить им угнездиться в его голове.

Он неловко поежился, словно не был уверен, как вести себя с ней после того, что она сказала. Дафна все еще ждала. Многих людей молчание нервировало, но не ее. Она знала, что можно получить из секунды молчания, если ты готов дать ей развернуться.

– Спасибо, что поделился, – сказала она наконец, протянула руку и взяла бутылку скотча, чтобы сделать еще один большой глоток, прежде чем передать ее Джефферсону.

Он прочистил горло.

– Помнишь, как мы пришли сюда и играли в настолку?

– Вы с Итаном все пытались превратить ее в игру на выпивание! – подхватила Дафна. – Это было так давно, я не помню, кто победил…

Джефферсон сардонически улыбнулся.

– Не я, если мое похмелье на следующее утро о чем-либо говорит.

– Разве это не был школьный день?

– О да. Я почти уверен, что умолял тебя принести мне бутерброд на завтрак.

Студенты Святой Урсулы и Форсайта не должны были посещать кампусы друг друга, но между ними имелась узкая полоска травы, называемая аллеей, где они могли встретиться между парами, чтобы обменяться быстрым поцелуем. Или, в случае Дафны, чтобы принести изотоник и бутерброд на завтрак для своего парня.

– Я скучаю по тем дням. – Дафна улыбнулась с оттенком ностальгии. – А больше всего я скучаю по дружбе с тобой. Так много раз я ловила себя на том, что берусь за телефон, потому что хочу что-то тебе сказать, а потом…

Рука Джефферсона лежала прямо там, на стойке между ними. Дафна знала, как легко могла бы переплести свои пальцы с его, но не хотела спугнуть добычу.