Принцип неопределенности

Создатель первого мирного советского реактора использовал логарифмическую линейку[8] длиной чуть более десяти сантиметров. И считал, что использовать более длинную[9] – не имеет смысла. Да и счетами не брезговал. И в итоге расчетные значения с экспериментальными разошлись не более, чем на несколько процентов. Такой результат и доныне неплох. Настоящий инженер должен мыслить категориями и порядками, делать оценки, полагаясь на свое понимание, а не просто ждать расчетов от компьютера. Которые не исправят ошибок, заложенных в самом начале расчета криворуким и безграмотным человеком.

Я осоловело посмотрел на листы, забитые числами, черточками и буквами переменных, перемежающиеся пометками и пояснениями. От результата зависит моя жизнь, пожалуй, стоит перепроверить. Внеся мелкие поправки, увеличивая или уменьшая точность разных расчетов, оглядываясь на точность методов и гипернавигационной карты, я сделал в конце расчета роспись. В некотором смысле это тоже картина.

– Эй! Травер, – я звякнул твилеку.

– Не отвлекай меня, я готовлюсь к смерти, – ответил мне бухой в хлам капитан.

– У меня хорошие новости, – решил я порадовать его.

– Мы умрем быстро? Или ты проложил курс через черную-черную дыру? Хочешь узнать, что лежит за горизонтом событий? – ух ты, какие термины пьяный твилек вспомнил!

– Есть такое желание - узнать, что же внутри гроба для звездного трупа. – Не стал скрывать я такого интереса, но поспешил успокоить капитана. – Но лично в таком эксперименте участвовать я не намерен.

– Я рад. Корабль на твоей орбите. Кружится, как тебе хотелось. Ты доволен?

– Очень. Это помогает строить график… – я зевнул, – колебаний полей в шести координатах. Вру, в семи, – вспомнил я и о вотчине Кроноса. Хорошо, что это делала машина. Мне бы представить больше трех… Записать могу, а представить – тяжело.

Гравитационные волны, зыбь поверхности пространства-времени, и искажения в градиентах по гиперкоординатам, создавались движущимися сверхтяжелыми черными дырами и прочими тяжеловесными звездными объектами. Да еще гуляло эхо Большого Взрыва. И за то время, которое мы провели на орбите, неплохо были изучены датчиками звездолета.

Помехи от такого «трупа» в центре Галактики возмущали гиперпространство во всех ее углах. От глубокого ядра до самых отдаленных рукавов и «крошечных» галактик – спутников, путь в которые и доныне не проложен. Виной тому было то, с какой скоростью обращалась вокруг своей оси павшая во тьму суперзвезда.

Находясь несколько часов на относительно стабильном островке можно было изучить все течения и ветра, его омывающие.

– Капитан, я готов, – отрапортовал я.

– Можешь провести пробный расчет, а? – поинтересовался он. – Для спокойствия.

– Это можно, – я загнал данные и запустил расчет. Нельзя сказать, сколько он будет идти заранее. Число повторяющихся по кругу расчетов – итераций не было задано точной цифрой, их определяли мои представления о допустимой погрешности. И заранее представить, как долго они будут сходиться, я тоже не мог.

Я встал и хрустя затекшими суставами размялся. Накатила страшнейшая усталость, я чувствовал себя прошедшим марафонскую дистанцию.

Навестив кладовку с провизией, я извлек несколько пакетов карбонитовой заморозки. Тонкая пленка карбонита покрывала продукты. Этот материал обладал воистину удивительными свойствами. Коэффициент теплопроводности этой гадости стремился к нулю. Поверхность его даже не была холодной на ощупь, что подтверждало этот факт. Но нулем он не был. Поэтому долгоиграющую теплоизоляцию, или теплоизоляцию в местах высоких тепловых потоков из него не делали. А еще он был сравнительно хрупок и не выдерживал потоков радиации. Капризный материал.

Поместив его в местную микроволновку, специально заточенную под такое питание, я разогрел пакет.

Вытащив его, я полюбовался на поверхность полностью покрытую текстом и условными обозначениями. Цветастые стилизованные картинки говорили, какие виды разумных, или их группы могут употреблять в пищу данный продукт.

Из-за этого видового разнообразия так много текста и было нанесено на поверхность коробки. Республиканские нормы требовали писать подробно, указывая столько, сколько нашему отечественному законодательству по защите прав потребителя и не снилось. А еще они требовали делать это крупным шрифтом. Многие виды имели проблемы с чтением мелких буковок – не у всех такое специализированное бинокулярное зрение, как у человека.

В коробке был встроен чип, считав который можно было получить подробное описание продукта с его происхождением, не напрягая зрение. Отследить можно было все вплоть до технологии, по которой был выращен тот или иной овощ в салате и расположение фермы, где это произошло. Без такого строгого бюрократизированного подхода ни один товар в Республике официально не продавался и не покупался. Все для защиты потребителя разумеется.

Интересно, каково мелким частникам?