Принцип неопределенности

– Персонал с открытым контрактом это инженеры, геологи и наземный персонал, - те, кто не спускаются в шахту. Платят тут достаточно, но более херового места я в жизни не видал. Пригнитесь.

Свет начал мигать, то ярче, то темнее, мигая как гирлянда.

– Это кортозис. – сказал Ирвин, – играет шутки со всем электрическим. Кстати, освещение – лампы накаливания. Это такая тонкая проволочка по которой пускают сильный ток. Она раскаляется и светится.

– И как идет добыча? – спросил его Травер.

Я осматривался по сторонам с электродрезины. Каска и респиратор уменьшали обзор, но простые реле и кабеля не узнать было нельзя. Виднелся и телефон для внутренней связи – здоровенный ящик, явно готовый пережить любые шутки электромагнитного поля. Вводы в него были оптоволоконными – слишком длинные провода создали бы слишком сильные перепады напряжения и убили бы нежную технику

– Сейчас доедем до того места, где все и идет. Жила здесь широкая и в дело пустили механизацию. Тут работникам повезло. Ну, можно так сказать.

Приближающийся стук и грохот, как в адской кузне. В плоть земли вгрызалась гусеничная машина, в кабине которой сидел один из работников. Отколотые куски породы в вагонетку грузил тяжелый, широкий и приземистый, как советский танк экскаватор. Несколько человек с совковыми лопатами копошились в поднятой пыли и собирали лежащую всюду просыпанную породу.

– А как насчет ЭМИ? – спросил я Ирвина, нагнувшись к самому его уху и указывая на технику.

– Гидравлика и экранированные электроприводы. Электроники тут нет! – проорал он, перекрикивая шум машины.

– Идем за мной, – он повел нас в сторонний штрек, намного более узкий и извилистый, чем, тот проход, по которому мы двигались раньше. Если бы не крепи, удерживающие свод от обрушения, я бы сравнил его с кишкой.

В конце его работало несколько рабов, дробя породу отбойными молотками. Все так же в облаках поднятой пыли. Несмотря всю силу ударов крепкий камень едва поддавался твердосплавным наконечникам.

– А вот так добывается почти весь кортозис в галактике, – сказал Ирвин указывая на не вдохновляющее зрелище.

– И много его в этой породе? – спросил я.

– Жалкие сотые процента. По сути это камень, – презрительно сказал инженер, – и это еще богатая руда. У нас тут горно-обогатительный завод под боком, но он полностью автоматизированный. Примитивный до ужаса, но зато отсюда мы отправляем хоть сколько-то обогащенную руду. Дальнейшее обогащение еще сложнее и тут проводить его не выгодно.

Крупный детина отставил молоток в сторону, решив немного передохнуть. Он с презрением осмотрел как на нас так и на экскурсовода.

– Как ты здесь оказался? – спросил я его, привлеченный Силой к изгрызенному камню. Я ведомый секундным интересом, ощупал массивный камень, все еще не расколотый отбойником, слишком твердый и темный, выделяющийся из породы. Там точно было нечто важное. Ценное.

Он обернулся и недовольно посмотрел на меня через пыльные стекла маски.

– Контрабанда, – ответил он хрипло.

– Какая ирония судьбы, – беззлобно сказал я. – Теперь ты добываешь кортозис, который контрабандой же и перевозится.

– Тебе это смешно? – сказал он с угрозой. С позиции его роста это звучало… действенно.

– Ничуть. Но это своеобразная смена рода деятельности.

– Что ты за хрен, и что ты тут делаешь?

– Приземлился здесь на Апатросе.

Подошел Травер.

– Так ты брат контрабандист, – он смерил взглядом мужика.

– Был.

– Бывших свободных торговцев не бывает, – картинно взмахнул рукой капитан. – Ты умеешь обращаться с оружием?

– Убил многих болтливых и назойливых, – ответил он с такой интонацией, которая ясно говорила: еще немного и покажу, как это делается.

– Контрабанда? – переспросил его Травер.

– И пиратство, – сухо сказал шахтер.

– Перечислишь, все способы, как ты зарабатывал деньги, будучи контрабандистом, которые тебе за пару минут придут в голову, и если озвучишь достаточно, то может, уберешься из этой подземной жопы, – сказал ему твилек.

Капитан весьма скор на решения. Травер искренне считает, что именно такие мгновенные порывы и есть то, чему надо внимать в первую очередь. С одной стороны это раздражает, с другой – это единственная причина, почему я нахожусь в его команде.

– Можно возить мясо в мир к веганам, главное, чтобы тебя не посадили за жестокое обращение с животными. А еще можно возить веганов к каннибалам. Но за жестокое обращение с ними грозит меньший срок, – гоготнул он. – Еще я как-то возил плутоний с Мустафара. И кому он нужен во внешнем кольце? Возил я и не имеющее сертификатов бухло в цивилизованные миры. Там, природного происхождения пойло высоко ценится по одним демонам известной причине, – он закончил загибать пальцы, – так-то я недолго занимался этими делами.

– Достаточно. Как тебя зовут? – спросил его Травер.

– Кейн Локаст.

– У тебя появился шанс, – сказал я. – ты не против? – я указал на его отбойный молоток.

Он пожал плечами, – валяй.

Я, взяв в руки эту бандуру, нанес серию ударов в стену. Блин! Тяжелая и неудобная хреновина – если весь день долбить ей скалы может и крыша поехать. Выломав нарост из скалы, я отбил от него лишнее.