Природа плакала в тот день...

Том не обращал на обиды младшего брата никакого внимания, вел себя как прежде, с той лишь разницей, что раньше он ходил хмурый, а сейчас светился не хуже стоваттной лампочки.

Друзья не выдерживали. Подходили, просили их помириться, объясняли, что со стороны они выглядят, как обидевшиеся дети, что это глупо, смешно и нелепо. Вот-вот выйдет новый альбом, потом тур, где надо жить бок о бок в постоянном стрессе, поддерживать, помогать. Билл психовал, взрывался и орал, размахивая руками и вытаращивая глаза. Том смеялся и отшучивался. Потом они садились в машину Тома и молча ехали домой. Молча поднимались в лифте в квартиру. Молча расходились по своим комнатам, чтобы завтра так же молча приехать обратно в студию.

А вечерами наступало время Юри. С того дня, как Том впервые не ночевал дома, а приятно провел время в компании новых друзей, Билл все пытался понять, изменилось ли что-нибудь в поведении брата, в его походке, жестах, словах, стал ли он таким, как они — жеманным, приторным, игривым. Вроде бы нет. Лишь глаза блестели мечтательно да на лице светилась улыбка. Его брат был абсолютно счастлив. Счастлив до довольных повизгиваний, когда вдруг выпадали незапланированные выходные, и он вновь исчезал в неизвестном направлении, отключая телефон, оставляя дома ноутбук, чтобы через несколько часов вернуться домой сытым, чрезвычайно довольным, в приятном полу-расслабленном состоянии и благодушном настроении.

Иногда Юри звонил им на домашний, вежливо здоровался и просил позвать Тома. Билла передергивало от этого отвратительно-приятного голоса, он сжимал зубы и скалился, как волк, почуявший врага. Несколько раз он испытывал острое желание обложить мерзкого гея последними словами, потребовать отвалить от его брата, оставить в покое, иначе он лично его изуродует. И всякий раз Билл заставлял себя открыть рот и позвать Тома к телефону. Он больше не имеет права лезть в его личную жизнь. Он уже разрушил их отношения с Луизой, хотя знал, что Том влюблен, сдувает с девушки пылинки и заглядывает в рот. Он сделал брату больно на отдыхе, над ним всласть поиздевался весь мир потом, они поссорились из-за этого… Правда, иногда Биллу казалось, что Том так поступает специально: мстит за Луизу, нарочно связавшись с человеком, которого Билл не воспримет никогда. Порой он думал, что если пересилить себя и подружиться с этим Юри, то получится доказать брату, что ему по-прежнему можно доверять. Но Том охранял любую информацию о Юри, словно от этого зависела его жизнь. Билл выпытывал у всех, что брат говорит в приватных беседах, о чем рассказывает, что за друзья у него появились, к кому он повадился ездить каждые выходные, с кем подолгу болтает по телефону? Те лишь разводили руками — всегда болтливый Том ни слова не проронил о себе за последние месяцы, никто ничего не знал о его новых друзьях, а со старыми он перестал общаться еще во времена скандала. И тогда Билл решился поговорить с новым другом брата, поговорить спокойно и доброжелательно, как будто только и делает целыми днями, что треплется с гнусными геями по телефону.

Теперь его голова была занята не страданиями о Томе, а предстоящим разговором с Юри. Билл мысленно строил их беседу, придумывал вопросы, отвечал на них. Пытался выбрать оптимальную линию поведения — такую, чтобы Юри поверил в каждое его слово, ведь Том наверняка сказал, что они не ладят. Он даже репетировал перед зеркалом. Ошибался, плевался, ругался и снова смотрел себе в глаза, растягивал рот в улыбке и спрашивал отражение, где они с Томом познакомились, чем Юри занимается, как его можно найти… (Чтобы запинать ногами.) Надо разговорить его за очень короткий промежуток времени. Разговорить настолько, чтобы получить максимум информации. Но как разговорить человека, если не знаешь о нем ничего, если нет общих точек соприкосновения, общих тем для беседы? Хотя, одна, несомненно, есть — Том. Надо выбрать только самые-самые важные вопросы. Где они познакомились, насколько у них все серьезно… Нет… О чем его спрашивать? Будь воля Билла, он бы с ним не говорил, он бы его бил, бил сильно, ногами, бил и приговаривал: «Пошел к дьяволу от моего брата, грязная шлюха!» Билл столько раз мысленно убивал его, превращал тело в фарш, а лицо в бесформенное месиво. Он никогда не допустит, чтобы его Том якшался с геями, потому что его Том никогда не был геем и быть не может. Но Юри вовсе не обязательно знать о кровавых мыслях Билла. И Билл старался, готовился, продумывал их разговор до самых мельчайших мелочей.

Не прошло и недели, как его мечта осуществилась. Правда, один раз Билл умышленно пропустил звонок — просто не смог заставить себя подойти к телефону, стоял и смотрел, как аппарат надрывается, а Том сидит у себя и слушает музыку в наушниках, не подозревая, что по нему истосковался любовник. У Билла так дрожали колени и вспотели руки, так сводило челюсть и разбегались мысли, что сил хватило только на то, чтобы вернуться в спальню и сделать телевизор погромче. Он и представить себе не мог, что может настолько сильно бояться.