Читаем Присяга простору полностью

Плотников рубанки

провожали нас издалека.

Молоды мы были

Молоко любили.

Так и трепетала на свету

тоненькая стружка —

русая сеструшка —

на моем открытом вороту...

1974

93

МНОГООБЕЩАЮЩАЯ

КОСА

В пене, как в гарусе,

но не при парусе,

вниз по Витиму скользя,

мчимся на карбасе,

смотрим на карту все:

«Многообещающая коса».

После промывочки

около ивочки,

около лапотка

желтая рожища —

царь-самородише

вывалился из лотка.

Охнули, ахнули

бывшие пахари,

водки себе поднеся.

Спьяну старатели

так нацарапали:

«Многообещающая коса».

После — в холстиночке

ни золотииочки,

и раздались голоса:

«Многообеща юша я,

но малр д а в а ю щ а я

коса».

Вот она — галечная,

чем-то пугающая,

в странной кровавой росе

Хрен или редечка —

что еще встретиться

может на этой косе!

Чтоб не печалиться,

лучше не чалиться

около этой косы.

Где обещаловка,

там обнищалОвка —

носят зарубку носы.

1969

91

КРИВОЙ МОТОР

Г.

Балакшину

Дурака валяя,

не горюя,

мы плывем, виляя,

по Вилюю,

и себя по доброй воле мучим —

обормоты на двойном горючем.

Шесть нас,

шатунов сорокалетни*

Лодок две, но ни салаги нет в них.

Начинен тоской по вам,

девчонки,

. пирожок дюралевой лодчонки.

Наши поотбитые печенки

в расстегае надувной лодчонки.

Если кто целует нас в дороге,

это перекаты и пороги.

Камешком нас так поцеловало —

чуть мотор к чертям не оторвало.

Кривы блесны,

стукаясь по глыбам.

Как «воруй-нога», весло с загибом.

Кривы скал морщинистые выи.

, Сигареты скуксились —

кривые.

Но, как шпонки нервы нам срывая,

все-таки вывозит нас кривая

в роковом, но все-таки просторе, .

на кривом, но все-таки моторе.

Если крив мотор,

но прет однако,

тот, кто верит в путь п р я м о й, —

кривляка.

Как дорога может быть прямая,

если даже техника кривая!

Едемна неправильном бензине,

л

95

в лодке на сомнительной резине,

и бензин воняет крематорно,

и в душе у нас кривомоторно.

Плохо будет, если мы балуем

с жизнью и со смертью, как с Вилюем,

...Прямо жить хотел,

да не случилось.

Как-то по-кривому жизнь сложилась.

Не кривил перед тобою,

Сцилла",

ну а ты меня перекосила.

Не кривил перед тобой,

Харибда,

но подводным камнем —

харя бита.

И не то что стал я жить пугливо,

но все чаще усмехаюсь криво,

и любовь моя полуживая,

как в болоте деревце, — кривая.

Где ни плавай,

выхода нам нету,

к а ж д а я река впадает в Лету,

С м е р т ь — Вилюй,где люди — рыбам закусь.

Ж и з н ь моя лодчонкой сикось-накось

мчит не по асфальтовым дорогам,

а по перекатам и порогам.

Те, кто не продрогли,

не промокли,

смотрят в театральные бинокли,

как я на моей дырявой лодке

из своей же шкуры

ставлю л а т к и.

Если разбиваюсь,—

кривотолки,

что я трус

поскольку не в осколки.

Но плевать!

Крути веревку, Гоша!

Наш мотор кривой.

Дорога — тоже.

Но кривые наших жизней вбиты

90

в небо, как грядущего орбиты.

Пропадаем,

к спирту припадаем,

давим комарье,

но прем по далям,

н кривые дьявольские реки,

может быть,

нас выпрямят навеки.

Я порой плыву

кривей кривого,

но зато живу

живей живого.

Что мне созерцателей попреки!

Я из тех,

кто проходил пороги

в роковом,

но все-таки просторе,

на кривом,

но все-таки моторе...

1973

ПРОЩАНИЕ С

КРИВЫМ МОТОРОМ

В.

Щукину

Прощай, кривой мотор!

Невечио все, что криво.

Был моторист хитер,

но жизнь перехитрила.

1

Последний перекат

расслабил моториста.

Мотор не виноват,

и глупо материться.

Упал на дно челом

мотор многострадальный

помятый, как шелом

эпохи феодальной.

шенко

97

И о него, поздна,

1

лет может через триста

запенится блесна

нью-йоркскою туриста.

Нам было вевлогад,

что мы в бахвальстве слепнем.

Последний перекат

был вовсе не последним.

Чуть вбок ушли хребты,

и снова — перекаты.

Старуха-карта, ты

нам спутала все карты.

О, тупоумья плод,

на карте гриф «секретно»,

когда вся карта врет,

а все-таки запретна.

И все мы вшестером

чуть не рыдали вскоре

о нашем о кривом

товарище-моторе...

Прощай, кривой мотор,

себя не обогнавший.

Самодовольство — вор,

Россию обокравший.

Все дно в болтах, гвозлях,

там провода и клещи.

Что было на соплях,

соплями вновь не склеишь.

Ведь знает и дурак,

что если пропадаешь,

тс шапками никак

врагов не закидаешь.

Но что нас всех спасет,

как т;вод законодательств,

от новой блажи — о т

моторозакидательств?

/

98

П а ш поворот в рассвет

еще не предугадан,

но ж и з н ь — р е к а, где нет

последних перекатов.

А мы людей, как сор,

на дно бросаем щедро...

Прощай, кривой мотор,

спаситель наш и жертва.

1973

БАЛЛАДА О СТЕРВЕ

Она была первой,

первой, первой

кралей в архангельских кабаках.

Она была втервой,

стервой, стервой

с лаком серебряным на коготках.

Что она думала,

дура, дура,

кто был действительно ею любим?

...Туфли из Гавра,

бюстгальтер из Дувра

и комбинация с Филиппин.

Когда она павой

павой, павой

с рыжим норвежцем шла в ресторан,

муж ее падал,

падал, падал

на вертолете своем в океан.

Что же молчишь ты?

Танцуй, улыбайся...

Чудится ночью тебе,

как плывет

мраморный айсберг,

айсберг,

айсберг,

99

ну а внутри его — т о т вертолет.

Что ж ты не ищешь

разгула,

разгула,

что же обводишь ты взглядом слепым

туфли из Гавра,

бюстгальтер из Дувра

и комбинацию с Филиппин!

Вот ты от сраму,

от сраму,. от сраму

прячешься в комнатке мертвой своей.

Вот вспоминаешь

про маму,

про маму,

вот вспоминаешь вообще про людей.

Бабою плачешь, плачешь, плачешь,

Перейти на страницу:

Похожие книги

В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза