Присяжный заседатель

Славко, ближе к делу, говорит он себе. Ты что, ревнуешь к ее приятелю? Запал на эту девчонку? Вообще-то, это на тебя похоже. Ты ничем не отличаешься от слюнявого официанта. Настоящий профессионал, ничего не скажешь. Она всю жизнь мечтала о таком, как ты – лысеющем неудачнике, страдающем болезненным любопытством. Но даже терзаясь самоуничижением, Славко продолжает гнуть свою линию.

– Вы хотите сказать, что если бы он сейчас был рядом с нами, то разорвал бы меня на куски?

Вопрос явно ставит Сари в тупик.

– В каком смысле? Нет, Эбен совсем не такой. Он не агрессивный, если вы имели в виду это.

– Сари, я не могу понять главного. Почему бы вам не послать этого парня к черту? Ну хорошо, он такой, сякой, замечательный, расчудесный, имя у него библейское и все такое, но ведь вы ему не доверяете. Нельзя быть счастливым с человеком, если ему не доверяешь. Так или нет? Зачем вам такой нужен? Найдите себе кого-нибудь другого.

Сари смотрит в чашку, явно борясь со слезами. Потом спрашивает:

– Вы знаете, что такое навязчивая идея? – И, не дожидаясь ответа, продолжает: – Я чувствую себя полной дурой. Чувствую себя ребенком. Посмотрите на меня – я взрослая самостоятельная женщина. У меня собственная фирма. Я в жизни не имела никаких комплексов. Я говорю себе: он часто работает по ночам, он работоголик, ну и что с того? Ведь когда он рядом со мной, я чувствую его любовь. А потом на меня находит, и я твержу себе: он встречается с кем-то еще. Эта мысль сводит меня с ума. Когда я рядом с Эбеном хотя бы пять минут, все мои сомнения исчезают. Этот человек видит тебя насквозь, он понимает абсолютно все. Когда я рядом с ним, я ничего не боюсь. Я вот сказала, что он могучий. У него душа могучая, понимаете? Да нет, где вам понять? Если он бросит меня, я просто умру. Но вам этого действительно не понять. С вашей точки зрения это полный абсурд.

– Почему же, я очень хорошо это понимаю, – отвечает Черник.

У Сари текут черные слезы. Она осторожно промокает глаза салфеткой. Зачем ей столько косметики? – думает Славко. Она и без косметики была бы хоть куда. Наверно, малюется для того, чтобы понравиться тому типу. Что ж это за ублюдок такой, если мучает такую девчонку?

– Сари, я очень хорошо вас понимаю. Мне и самому приходилось переживать такое.

Он накрывает ее руку своей ладонью, и она отвечает на рукопожатие.

Потом Славко прощается и уходит, думая: я и сейчас от этого не избавился.

Джесс в гостях у Оливера. Оба сидят, уткнувшись носами в дисплей. Оливер с помощью “мыши” рисует на экране дракона. Проблемы с клыком – он получается какой-то мелковатый, неубедительный.

– Нарисуй здоровенный такой клычище, – говорит Джесс.

– Ты хочешь здоровенный? – спрашивает Оливер.

– Ага.

– Здоровущий-прездоровущий?

Оливер щелкает “мышью”, переводит курсор дракону под хвост и внезапно у чудовища вырастает огромный ярко-красный фаллос.

– Ты псих, – говорит Джесс, но сам хохочет, потому что фаллос становится все больше и больше.

– Хватит? – спрашивает Оливер.

– Нет, давай еще!

Тогда Оливер обматывает фаллос вокруг шеи дракона.

– Вот теперь в самый раз, – кивает Джесс. На красном появляются желтые точки.

– А это еще что такое? – интересуется Джесс.

– Это у дракона триппер.

– Дай-ка я! – Джесс хватается за “мышь”, но Оливер его отталкивает.

– Подожди.

У дракона на члене расцветают зеленые листочки, вырастают веточки. Борясь за “мышь”, оба мальчика заливаются хохотом.

Вдруг Оливер замечает, что в дверях стоит мать. У нее странное, тревожное выражение лица, как во все последние дни.

– Что это он здесь делает? – спрашивает она. Оливер уже не смеется.

– Кто, Джесс? В каком смысле?

– Ты должен сидеть и делать уроки.

Голос у нее ледяной. Она так разговаривает, лишь когда у нее нервы на пределе. И никогда не позволяет себе этот тон в присутствии посторонних.

– Мама, но еще шести часов нет…

– Ты делай то, что я тебе говорю. И первым делом попрощайся со своим другом.

У Оливера вспыхивает лицо, голос срывается:

– Но это нечестно! Мы же только что…

– До свидания, Джесс, – отрезает мать. Джесса моментально как ветром сдувает. У Оливера слезы на глазах.

– Мам, зачем ты так?

– Теперь скажи, кто изрезал всю газету? – не слушает его она.

В руках ее газета с вырезанным квадратом.

– Я, – отвечает Оливер, не глядя ей в глаза.

– Ах вот как? А я думала, что мистер Слайви пробрался сюда среди ночи и искромсал всю газету. О чем была статья?

Мать говорит с такой злобой, такой ненавистью, что Оливер теряет дар речи.

– Это была статья о судебном процессе, так ведь? – продолжает она. – Я пролистала всю газету и никаких упоминаний о суде не нашла.

– Мама, ты же ведь сама мне велела вырезать все статьи о процессе.

– О Господи. – Мать закатывает глаза. – Ты никогда не делаешь то, о чем я прошу. Почему же тут вдруг такое рвение? Где статья?

Оливер колеблется.

– Где она, я спрашиваю! – рявкает Энни.

– Я разорвал ее на мелкие кусочки.

– Зачем?

– Ты сама мне велела!

– Разве я говорила тебе, что нужно рвать статью на мелкие кусочки? Говорила я тебе это или нет, черт бы тебя побрал?!

И тут Оливер не выдерживает. Слезы градом льются у него по лицу.