Привет, викинги! Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию

– Теперь она у нас одна. Было одиннадцать, но мы их съели, – бесхитростно говорит Инге, а потом обращается к Магнусу и произносит нечто нечленораздельное.

– Наверное, по-датски, – шепчет Триша.

– Точно, – киваю я.

Инге приподнимает своему мужу веки, чтобы осмотреть его зрачки, потом изучает язык, а под конец без особых церемоний скидывает его, прислоняя к стене, словно куклу-марионетку.

– Сразу к делу, без лишних слов, – бормочет Триша, а я восхищаюсь ловкими и умелыми движениями женщины.

«Жена-профессионал, – думаю я. – Как я – стоматолог».

– С ним все будет в порядке? – обеспокоенно спрашивает Марго.

– Да, конечно. Дам ему обычное средство, – отвечает Инге, шаря по ящикам с различными кухонными приборами и ингредиентами.

Из деревянного шкафчика она достает узловатый, похожий на конечность страдающего от артрита кусок имбиря и начинает умело скрести ложкой. После, умело и не глядя, крошит ножом практически в пыль. Добавляет немного воды из кастрюли на плите и щепотку чего-то коричневого.

Мелисса принюхивается в попытке опознать загадочный порошок, и лицо ее проясняется.

– Пахнет как тако!

– Кумин, – говорит Инге. – Помогает пропотеть.

Закончив готовить зелье, она поднимает Магнуса, перекидывая его через руку, словно постиранное белье, и уносит из кухни, говоря:

– Сейчас разберусь с ним, а потом поговорим. Чувствуйте себя как дома, кофе в кастрюльке.

Кофе?

Я навострила уши, пульс у меня учащается, кончики пальцев пульсируют в предвкушении.

– Нам что, можно пить кофе? – едва не задыхаюсь я от восторга.

– Конечно, – пожимает плечами Инге. – Мы же викинги, а не амиши.

«В точку! Глупый Магнус со своими глупыми правилами! – думаю я и мысленно добавляю: – Впрочем, надеюсь, что с ним ничего страшного…»

– Соленую лакрицу тоже можете брать, – добавляет она, как нечто само собой разумеющееся.

– Простите?

– У вас лакрицы не бывает? Помогает восстановиться. Похоже, вам она понадобится. Ну ладно, если что, она на столе.

Инге жестом указывает на небольшое стеклянное блюдо с пыльными шариками, которые я ранее приняла за нечто вроде отходов жизнедеятельности ягненка.

Мелисса тут же набрасывается на лакрицу, объясняя, что уже пробовала ее во время своих предыдущих набегов в Скандинавию, и говорит, что она «восхитительна».

Я не совсем уверена, но храбро бросаю в рот один шарик, когда тарелка идет по кругу, и тут же жалею.

– Горло как будто горит…

Вкус отвратительный. Как будто кто-то помочился в рот… Некто страдающий от обезвоживания…

– О да, изначально соленая лакрица была средством устранения отеков, – решает уточнить Мелисса именно сейчас.

Отхаркивающие конфеты? Какого хрена…

– Ну трубы у меня точно открываются… – я как можно быстрее сглатываю, чтобы избавиться от мерзкого шарика, взявшего в заложники мой рот, и срочно тянусь к кофе.

Марго протягивает «Ммммм», будто смакует конфету, но ее лицо говорит о другом, а Триша вежливо отказывается от «мочиной пилюли», по ее выражению.

Марго слегка морщится, и я вдруг осознаю, что ни разу до сих пор не слышала от нее ни одного ругательного слова. Любопытно. Совершенная до отвращения Марго…

Потом она начинает задыхаться, и я думаю, что ее лицо могло исказиться просто от соленой лакрицы.

– Ты как? – спрашивает Мелисса.

Не дожидаясь ответа, моя сестра хлопает Марго по спине, пока из глотки девушки не вылетает закупоривший ее шарик.

– Спасибо, – кивает она.

Как только Инге выходит из кухни, из шкафчика с ягненком появляется ребенок с белокурыми волосами.

– Какого… – удивляется Триша, но ребенок, состроив проказливую гримасу, выпрыгивает наружу и шустро подбегает к столу.

«Этот же тот самый извергатель ягод!» – думаю я, с некоторой нежностью вспоминая маленького мальчика, с ног до головы идеально обрызгавшего своего отца накануне.

Ах, старые добрые времена…

Извергатель ягод взбирается на стул и тянется к коробке со спичками, лежащей рядом с крутым подсвечником в скандинавском стиле.

– А он достаточно взрослый для этого? – с сомнением спрашивает Мелисса.

– Э-ээ… Нет, конечно! – спешу вмешаться я. – Ему года три всего, максимум четыре.

Я пододвигаюсь к нему поближе и перехватываю руку, надеясь, что это всем понятный знак на международном языке жестов, означающий «Отдай мне спички, ты, крошечный пироман». Но он отвечает на международном детском языке взглядов: «Ни за что!»

– Дети и открытое пламя, что может пойти не так, – глубокомысленно изрекает Мелисса.

– Не стой просто так, помоги! – требую я, а ребенок дважды чиркает спичкой по коробку и отбегает, громко вопя.

– Ладно, берем его в «клешни»! – приказывает моя сестра.

– Это еще что такое? – я не свожу глаз с Прометея-карапуза и задаюсь вопросом, на какой планете сейчас находится Мелисса, которой вздумалось вспоминать какие-то военные построения.