Признания египтолога. Утраченные библиотеки, исчезнувшие лабиринты и неожиданная правда под сводами пирамид в Саккаре

Махлинджа расстегнула две пуговицы на моей галабее. Ее ладони ласкали мою грудь. Осторожно, словно спрашивая разрешения, она потянула рубаху вверх. Я стянул галабею через голову и бросил на пол. Мне было всего шестнадцать, и я был совершенно неопытен. Никто никогда не видел мой пенис, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему. Это было абсолютное табу. А теперь я чувствовал губы Махлинджи, ее язык, ладони и даже зубы буквально везде – одновременно. Нас захватил вихрь страсти. Наши ноги и руки переплелись. Мы хихикали, как глупые дети, исследуя тела друг друга, утопали в волнах нежности. Такого со мной никогда не было. Когда, утомленные, мы оторвались друг от друга, она снова опустилась на колени рядом с кушеткой, принялась гладить ладонями мою грудь, целовать глаза, и в моей голове прозвучал ее голос. Она сказала, что должна возвращаться.

В моем мозгу теснились тысячи вопросов. Куда возвращаться? Откуда она знает мое имя? Почему она меня ждала? Но я молчал – голос перестал мне повиноваться.

Махлинджа встала, накинула голубую накидку на плечи, отступила от ложа на несколько шагов и улыбнулась. Зубы у нее были безупречными, а губы как у ангела, созданного самим Богом. В полутемной комнате ее голубая накидка казалась какой-то размытой, словно сотканной из тумана. Она не отбрасывала тени. Когда девушка проходила мимо сокола, птица повернула голову и проводила девушку взглядом, пока та не исчезла.

Я остался сидеть на кушетке совершенно растерянный. Потом заплакал. Не знаю почему. Наконец я поднял руки, и мои пальцы коснулись длинного шарфа, который ранее был обернут вокруг шеи Махлинджи. Она оставила свой шарф. Я с удивлением смотрел на шелковистую ткань, снова и снова теребил ее, сжимал в кулаках, подносил к глазам, нюхал. Ткань была настоящей. Шарф не исчез. Значит, это был не сон.

Адель умолк. Мы оба были взволнованны. Я заказал двойной виски и, потягивая напиток, размышлял об услышанном. Наконец Адель спросил меня, не считаю ли я его сумасшедшим. Я ответил, что нет, и сказал, что описанное им происшествие похоже на эротический сон. Он решительно отверг это предположение, объяснив, что ни на нем самом, ни на кушетке не было его семени.

– А куда делся шарф? – спросил я.

– Лежит в комоде в моей спальне. – Адель улыбнулся, излучая уверенность. – Завтра могу показать. И не забудьте о соколе. Он был живым. И как вы скоро узнаете, он также сыграл важную роль в моем приключении.

– Ладно, – задумчиво произнес я и отхлебнул виски. – Что было дальше? Как ты выбрался наружу?

Время приближалось к полуночи, и официант вежливо попросил нас переместиться в бар, чтобы персонал мог подготовить помещение для гостей, которые придут на завтрак. Мы взяли бокалы и сели в полутемном углу, отгороженном тяжелыми темно-красными шторами и освещенном только двумя свечами. Устроившись, Адель продолжил рассказ.