Призрак Оперы

Откровенно веселясь и смеясь друг над другом, Моншармин и Ришар потрогали мебель в ложе, подняли чехлы и осмотрели кресла, особенно то, на котором предпочитал сидеть «голос». Но они убедились, что это обыкновенное кресло и ничего магического в нем нет. В общем, ложа была самой обычной, как и все остальные – красные портьеры, кресла, ковровое покрытие и перила, обитые красным бархатом. После того, как они самым серьезным образом прощупали портьеры и не обнаружили никого ни с одной, ни с другой стороны, они спустились в бенуар[26] под ложей № 5, который находился на углу первого выхода из партера. Однако там они также не нашли ничего странного.

– Да они просто смеются над нами! – воскликнул Фирмин Ришар. – В субботу играют «Фауста» – и мы оба будем смотреть его из ложи № 5 первого яруса!

ГЛАВА VIII,

в которой Фирмин Ришар и Арман Моншармин осмелились дать представление «Фауста» в «проклятом» театре и в которой рассказывается, что из этого вышло

Но в субботу утром оба директора обнаружили в своих кабинетах по письму от Призрака Оперы, написанному таким образом:

Дорогие мои директора!

Значит, это война?

Если вы все еще хотите мира, вот мой ультиматум.

Он состоит из четырех условий:

1. Вы возвращаете мне мою ложу – и я хочу, чтобы она была предоставлена в мое свободное распоряжение немедленно.

2. Партию Маргариты сегодня вечером будет исполнять Кристина Даэ. Не беспокойтесь о Карлотте – она будет больна.

3. Вы немедленно восстанавливаете в должности мою добрую и верную билетершу мадам Жири.

4. Вы сообщаете мне в письме, которое передадите мадам Жири – а она направит его мне, – что вы, как и ваши предшественники, полностью соглашаетесь с условиями моих требований в отношении моего ежемесячного содержания. Позже я извещу вас, в какой форме вы должны будете мне его выплачивать.

Или вы выполняете условия моего ультиматума, или представление «Фауста» сегодня вечером в этом проклятом театре не состоится.

Всего хорошего, ваш

П. О.

– Ну что ж! С меня хватит! С меня хватит! – взревел Ришар, яростно замолотив кулаками по столу.

В это время вошел администратор Мерсье.

– Кого-то из вас срочно хочет видеть Лашеналь, – сказал он. – Он говорит, что дело не терпит отлагательств, и, похоже, он очень расстроен.

– Кто такой Лашеналь? – спросил Ришар.

– Он ваш главный конюх.

– Кто? Мой главный конюх?

– Да, мсье, – подтвердил Мерсье. – В Опере есть несколько конюхов, и Лашеналь является их начальником.

– И что он делает, этот конюх?

– Он заведует конюшней.

– Какой еще конюшней?

– Вашей, мсье. Конюшней оперного театра.

– В Опере есть конюшня? Подумать только! И где она находится?

– Внизу, в подвалах. У нас двенадцать лошадей.

– Двенадцать лошадей! И зачем они нам, великий боже?

– Для уличных процессий в спектаклях – в «Жидовке», «Пророке» и других. Нам нужны особые лошади, которые «знают сцену». В обязанности конюхов входит обучать их, и Лашеналь – самый опытный в этом занятии. Он ранее заведовал конюшнями Франкони[27].

– Хорошо… но что ему от меня нужно?

– Не знаю… Я никогда не видел его в таком состоянии.

– Пригласите его!..

Вошел Лашеналь и нетерпеливо ударил по своему сапогу хлыстом, который держал в руке.

– Доброе утро, мсье Лашеналь, – произнес слегка напуганный Ришар. – Чем мы обязаны вашему визиту?

– Господин директор, я пришел вас просить ликвидировать всю конюшню.

– Не понял… Вы хотите выставить всех наших лошадей за ворота?

– Не лошадей, а конюхов!

– Сколько у вас конюхов, мсье Лашеналь?

– Шесть!

– Шесть конюхов? Это как минимум на два больше, чем нужно!

– Эти должности были навязаны заместителем главы администрации изящных искусств, – вмешался Мерсье. – Их занимают люди, которые являются протеже правительства, и если я осмелюсь…

– Правительство меня не волнует, – отрезал Ришар. – Нам не нужно больше четырех конюхов на двенадцать лошадей.

– Одиннадцать! – поправил директора главный конюх.

– Двенадцать! – удивленно возразил Ришар.

– Одиннадцать! – повторил Лашеналь.

– Но администратор сказал, что у нас двенадцать лошадей!