Призрак Оперы

У Творца и у природы всей,

Никто открыть не в силах

Все таинства непонятых путей…[30]

Знаменитый баритон Каролус Фонта пропел первый призыв доктора Фауста к силам ада, а Фирмин Ришар, сидевший в кресле Призрака – в первом кресле справа в первом ряду, – в прекрасном настроении склонился к своему компаньону и сказал:

– Ну как, ты что-нибудь слышал? Призрак еще не заговорил с тобой?

– Давай подождем! Не торопись! – тем же шутливым тоном ответил Арман Моншармин. – Представление только начинается. Ты же прекрасно знаешь: Призрак появляется только в середине первого акта.

Первый акт прошел без происшествий, что не удивило друзей Карлотты, поскольку Маргарита в этом акте не поет. Что касается двух директоров, то, как только опустился занавес, они с улыбкой посмотрели друг на друга:

– Первый акт закончился, – произнес Моншармин.

– Да, Призрак опаздывает, – отозвался Фирмин Ришар.

Моншармин продолжил тем же шутливым тоном:

– Надо заметить, сегодня вечером зал не так уж и плох для «проклятого» театра.

Ришар натянуто улыбнулся. Он указал компаньону на безвкусно одетую полную даму в черном, сидевшую в кресле в центре партера. По бокам от нее расположились двое мужчин деревенской наружности в простых суконных сюртуках.

– Кто это? – спросил Моншармин.

– Это моя консьержка, ее брат и муж.

– Билеты им ты дал?

– Да… Моя консьержка никогда не была в Опере. Она здесь впервые. И поскольку теперь она должна будет приходить сюда каждый вечер, я хотел, чтобы она получила удовольствие от театра, прежде чем станет показывать зрителям их места.

Моншармин потребовал объяснений, и Ришар сообщил ему, что решил на первое время пригласить свою консьержку, которой он полностью доверяет, вместо мадам Жири.

– Что касается мадам Жири – ты ведь знаешь, что она собирается подать на тебя жалобу? – заметил Моншармин.

– Кому? Призраку?

Призрак! Моншармин уже и забыл о нем.

А таинственный персонаж до сих пор так ничего и не сделал, чтобы напомнить о себе.

Внезапно дверь ложи резко распахнулась, и перед ними возник встревоженный режиссер.

– Что случилось? – спросили директора в один голос, удивленные его приходом в такое время.

– У меня есть информация, что друзья Кристины Даэ устроили заговор против Ла Карлотты! – возбужденно проговорил режиссер. – Карлотта в ярости.

– Вы о чем? – нахмурился Ришар.

Но занавес снова стал подниматься, и директор жестом велел режиссеру удалиться.

Когда они остались одни, Моншармин наклонился к уху Ришара:

– Значит, у Даэ есть друзья? – спросил он.

– Да, – подтвердил Ришар, – они у нее есть.

– Кто же это?

Ришар кивком указал на бенуар, в котором было всего двое мужчин.

– Граф де Шаньи?

– Да, он отзывался о ней очень тепло… Настолько тепло, что если бы я не знал, что он друг Ла Сорелли…

– Понятно, понятно… – прошептал Моншармин. – А кто тогда этот бледный молодой человек, сидящий рядом с ним?

– Это его брат, виконт.

– Ему бы лучше пойти в постель. Он выглядит совершенно больным.

Со сцены полились радостные песнопения. Музыка пьяного веселья. Триумф кубков.

Наливайте нам вина! Еще стакан вина!

И в веселье выпить мы сей напиток должны!

Студенты, бюргеры, солдаты, молодые девушки и матроны беспечно кружились перед таверной под вывеской бога Бахуса, когда туда вошел Зибель.

Кристина Даэ была очаровательна в мужском платье. Ее свежая молодость, меланхоличная грация завораживали с первого взгляда. Поклонники Ла Карлотты ожидали, что Кристину встретят овацией, которая выдала бы им намерения ее друзей. К тому же эта неуместная овация стала бы грубой ошибкой с их стороны. Но аплодисментов не последовало.

Напротив, когда Ла Карлотта в роли Маргариты пересекла сцену и спела только три строчки из своей роли во втором акте, ее бурно приветствовали рукоплесканиями.

Не блещу я красою,

И, право же, не стою

Я рыцарской руки.

Эти овации оказались настолько неожиданными и настолько бессмысленными, что те, кто не был посвящен в тайну, в недоумении переглядывались, задаваясь вопросом, что происходит.

Второй акт закончился также без каких-либо инцидентов. Тогда поклонники Ла Карлотты подумали: «Очевидно, беспорядки припасены для следующего акта». Те из них, кто был лучше осведомлен, заявили, что все начнется с «Золотого кубка короля Туле», и поспешили предупредить Ла Карлотту.