Проданный ветер

– Речи там были разные, о дружбе промеж нас, потом с пушек палили…, под салют орудийный флаги и поменяли, значит…, теперь там звездно-полосатый над резиденцией висит. Поселенцам нашим объявлено было, что кто хочет, может остаться, ну а остальные с правителем, бывшем на корабли погрузились, да в Родину отбыли. Вот и вся история!

– Так чьи же мы теперь подданные? – играя желваками, уточнил поручик угрюмо.

– Кто хотел в Родину уплыл, а кто-то присягу согласился американскую принять, – отозвался Петруха, пожав плечами.

– Так вы, что же теперь американцы? – с грустью проговорил Орлов. Георгий отрицательно покачал головой и твердо проговорил:

– Мы гражданство менять не пожелали! Мы русскими были, русскими и остались…, ну а в Родину не вернулись – так обжились мы туточки уже. Предки наши здесь жили, а значится и нас никто не ждет, в той же Сибири или в приморье. Здесь ведь у нас свой промысел, господь дозволяет – не бедствуем.

– Как же вы с индейцами уживаетесь?

– Ну, а что индейцы? – пожал плечами, хмыкнув Петруха. – Они сами по себе живут, а мы сами по себе, земли то всем хватает. Бывает, и по гостям ходим и столуемся вместе, бывает, и заботы общие вмести разрешаем. Одним словом научились ладить, годков то уже вон, сколько живем бок обок.

Орлов внимательно посмотрел в лицо пожилого Георгия и с нескрываемой болью проговорил:

– Чугучи, подстрекаемые англичанами, разорили форт есаула Черемисова. Зверски замучили казаков, нас с урядником в полон, взяли, хотели в печи кирпичного завода сжечь…, благо китобои с аулетами отбили. Отчего же у вас с ними мир?

– Чужие вы для них! – воскликнул Георгий. – Наши предки, обживая земли промысловые, с первых годков в лес шли от океана, и за заборами мы не прятались. А люду служивому, по глупости чиновничьей, запрещалось углубляться в лес далече от прибрежной черты. Так и получилось, что мы для индейцев стали вроде как своими, а в вас они видели только длинные штыки.

– Верно, все Георгий сказывает, – поддакнул Петруха, – англичане здесь, себя вольготно чувствуют через хитрость свою. Они в доверие к индейцам, вошли не только со стороны океана, но и на Юкон попали из своей фактории. Не прячась за сторожевой забор с вышками. А все почему? Потому что не было у них предписаний глупых!

– Сколько же вы уже здесь лет промышляете? – устало спросил поручик. Глядя на подходящего Степанова.

– Так, наши предки еще сюда пришли, аж при Александре Андреевиче Баранове, царствие ему небесное, – проговорил Георгий, крестясь, – умнейший был человек. Побольше бы сюда таких людей, за дело весьма радеющих, глядишь и не повернулось бы тут все на такой манер.

– Правда твоя, – отозвался офицер, играя желваками, – его, поэтому отсюда и не отпускали видимо. Почитай до самой смерти трудился, на благо земель здешних. До преклонных лет человек жилы на благо империи рвал, из-за чего видать по дороге домой и не сдюжил.

– Вот, вот, – поддержал Георгий. – А, после смерти оказалась, как энто всегда у нас бывает, что человек, многократно умноживший капиталы колонии, радевший за расширение территорий империи, умер больным и нищим. Где же справедливость я спрашиваю? Ежели в Петербурге, чиновники к таким людям так относятся, то про нас, то я вообще молчу. Мы для них дешевле чешуи лосося получаемся!

– Что же нам с урядником делать? – подавленно проговорил офицер. – Обоз в сложившихся обстоятельствах – это единственное, что нас тут держало. Если нет его вовсе…, то нам в Родину выбираться надобно. Каким образом опять же?

– Даже не знаю, что тебе, офицер, и присоветовать, – разведя руками, пробормотал Георгий. – Идти в столицу бывшую, резону нет никакого – это точно. Максутова нет, поселенцы почти все уехали, гарнизона нашего нет, как и флота маломерного, да и города, в общем-то нет уже.

– Как это? – прошептал подошедший Степанов.

– Не город это уже, а призрак, какой-то, – вставил Петруха, шмыгнув носом. – Осталось десятка три, семей наших всего, в школе теперь солдаты разместились американские. Которые пьют» по черному, свои виски. От тоски зеленой, наверное! Контора пуста, в доме Максутова, трое писарей чего-то пишут, да считают с утра до ночи, вот, пожалуй, и все, что осталось от столицы нашей.

Орлов с надеждой, посмотрев, на Георгия спросил:

– Может вы просто, по каким-то причинам не успели еще узнать, про полчан наших с обоза? Ну не могут же они сквозь землю провалиться!

– Места у нас тут глухие и тихие – это верно, – проговорил тот. – Только у нас туточки везде свои уши и глаза имеются, чай не первый год здесь живем. Да и человек у нас только что со Славянки вернулся, а уж ему бы кенайцы про обоз, непременно шепнули. Если есть желание то можешь сам у него узнать, с нами он в слободе живет.

– Как же так? Я ведь даже китобоев американских на их поиски подрядил!

– И, что они за бесплатно искать согласились? – выпалил Петруха, переглянувшись с товарищем.

– Почему же бесплатно? – поморщившись, буркнул поручик. – Вон она оплата, на якоре стоит их дожидается.

– Эта хреновина, на иноземную похожа, – проговорил с прищуром Георгий.