Проданный ветер

– Чего ты, Иван Иванович, наводишь тень на плетень? Шувалов просто начальник жандармов и как заглавный начальник третьего Отделения, он выполняет свой долг!

– А я считаю, что он просто воспользовался покушением на жизнь государя и через это сосредоточил в своих руках громадную власть. Или взять к примеру того же Каткова! А к его мнению, между прочим, прислушивается не только император, но и министры.

– Катков то вам чем не угодил, любезный? – сонно уточнил Орлов. – Хотя я, кажется, понимаю – за его жесткую критику нигилистов и либералов. А они же ваши любимцы.

– Да ему же уже под силу, смещать и назначать министров! – с раздражением выпалил инженер. – Он уже вовсю влияет на политику и заметь, Константин Петрович, не только на внутреннюю, но и внешнюю! Разве это правильно?

– Зря ты на человека наговариваешь. Он просто считает, что углубление реформ приведет к отрыву интеллигенции от народной жизни, в основе которой лежит идеал единения народа с царем. И если это произойдет, то привести это может к росту революционных брожений в обществе. Такие как Катков придают устойчивость всему нашему обществу, да и не предлагает он возвращаться к крепостной России.

– Да такие как он отражают только интересы дворянства! Уж извини, Константин Петрович, за прямоту.

– Эх, инженер, плачет по тебе Сибирь, ей Богу. Разговоры такие крамольные не доведут тебя до добра. Неужели ты этого не понимаешь? – сонно проговорил Орлов.

– Я просто уверен, что пройдет совсем немного времени и либеральное движение в России будет иметь огромный вес и влияние во всей империи! Да, да! И будет влиять значимо на политику не только правительства. Терпеть и ждать немного осталось.

– Да наше общество в империи, еще зело шатко и сыромяжно! – с раздражением возразил поручик. – О чем ты говоришь? О каком либерализме ты говоришь?

– Время нас рассудит, Константин Петрович, и пробужденное общество увидит такие высоты и дали, о которых мы, и помышлять не можем теперь.

– Дай мне поспать! Бессмысленно спорить о твоих либералах, которые даже не имеют поддержки в обществе. Иди я хочу спать, заодно и сам поспи!

Не прошло и нескольких часов тревожного сна, в который погрузился Орлов после ухода инженера, как в кубрик ввалился запыхавшийся урядник, выпаливший с порога:

– Все, ваше благородие, кажись на лодки грузиться стали! Не иначе как на приступ теперь двинут!

– Всех живо на палубу! – хрипло выкрикнул Орлов вскакивая.

– Всех уже поднял кроме вас и инженера.

– Инженера не трогай, все правильно, – буркнул поручик, – с него воин один черт никакой. Много лодок нагнали?

– У меня пальцев на руках не хватило, а американец сказывает, что более десяти.

– Проверь всех на рубеже, что бы у каждого патроны под свой калибр были и вот сумку возьми, гранаты раздашь.

Поднявшись не торопясь по трапу на качающуюся палубу, Орлов натянул на глаза козырек фуражки и, прищурившись, осмотрелся по сторонам. Снежная крупа сыпавшая наискосок смазывала и без того неясные контуры лодок, движение которых можно было угадать лишь по мерцающим точкам факелов наступающего противника. В воздухе уже висело гортанное улюлюканье и характерные крики наступающих, которые почему-то приближались к шхуне с двух сторон.

– Все, по местам, господа! – крикнул поручик, с остервенением. Направляясь с винтовкой к правому борту. – Наша задача одна – дырявим их лодки! Патронов не жалеть! А там волны океана Великого завершат нами начатое! Следите, что бы брызги забортной воды не намочили запальные фитили гранат! Огонь из винтовок открываем только по моей команде! Ну, что, Америка, приступим, пожалуй?

– Ох, и орут черти, – отозвался тот, наблюдая за противником из-за борта.

– Это они на нас ужас нагоняют и себя заодно заводят, – пробурчал Орлов, занимая оборону чуть поодаль.

Подпустив наподдавших на верный выстрел, поручик дал команду, и крики наступающих мгновенно утонули в ружейном грохоте. Боковой ветер сносил в сторону пороховые газы, что позволяло вести довольно беглый огонь по лодкам неприятеля. Но, не смотря на непрерывный огонь, лишь одна из каноэ замедлила ход, легла в дрейф, а затем, повернув, стала возвращаться. Расстояние продолжало сокращаться, из-за чего ответный огонь наподдавших становился все более точным.

– Хорошо гребут! – крикнул Джон, с яростью передергивая затвор.

– Да уж, гребут дружно, – отозвался Орлов, ведя огонь по головной лодке. – Понять не могу, почему они на нас с двух сторон выгребают! Словно стараются в мертвой зоне оставаться, относительно носа!

В ту же секунду, словно по команде, поручик с американцем перестали стрелять и несколько мгновений смотрели друг на друга, словно боясь спугнуть хрупкую догадку.

– Пушка! Они бояться носового орудия! – выпалил, Джон вскакивая.

– Быстро на нос! – крикнул Орлов, бросаясь к носу шхуны, под противное щелканье пуль по борту и судовым постройкам.

Скинув за борт огромную кучу сетей, которые как, оказалось, отлично маскировали дальнобойную, палубную пушку, с несколькими ящиками боеприпасов, заботливо завернутых парусиной.