Профессорская дочка

Понятно. Значит, скорее всего, медленно и мучительно. Как и наблюдать подобное.

– А вы кого навещали? – задаёт девушка вопрос.

– Тоже маму. Сегодня сорок дней.

Алевтина закусывает губу, глаза приобретают жалостливое выражение.

– Она легко умерла, – зачем-то продолжаю я, – ушла во сне, острая сердечная недостаточность. Все случилось внезапно.

Алевтина, немного помолчав, спрашивает:

– Вы из-за этого вернулись?

– Да, – бросаю быстрый взгляд на неё и тут же перевожу на дорогу.

Остаток пути мы проводим в молчании, я торможу возле нужного дома, Алевтина, поблагодарив, вылезает. Наблюдаю, как она движется в сторону подъезда, заходит внутрь, не обернувшись. Почему-то чувствую тяжесть. Выехав со двора, вздыхаю. Наверное, сам себя накрутил, кладбище в принципе не располагает к веселью, вот я и… Ладно, все, надо ехать домой.

Маринка появляется, когда я, приняв душ, ужинаю.

– Привет, пап, – чмокает меня в щеку и исчезает в своей комнате. Через пять минут появляется переодетая в домашнее и присоединяется ко мне.

– Как в институте? – спрашиваю, глядя, как дочь уплетает ужин.

– Нормально. Немного тяжеловато столько пар сразу. Торчу там с утра до ночи.

– Ничего, поначалу всегда сложно. Привыкнешь, да и вас разгрузят в ближайший месяц. Твоя подруга не передумала ехать?

– Нет, все по плану, – прожевав, дочь уточняет, несколько смущенно. – Только кроме подруги будут еще два парня. Это ничего?

– Что за парни? – тут же напрягаюсь я.

Вряд ли с потока, там у них пара страшных прыщавых ботаников, значит, кто-то со стороны. Конечно, в этом ничего удивительного, Полина местная, и у нее есть друзья, просто хотелось бы знать, что они из себя представляют.

– Это ребята, которые нам делают мебель. Савва и Глеб.

Поперхнувшись, начинаю кашлять, так что дочь, обеспокоенно вскочив, хлопает меня по спине.

– Пап, ты чего? Все в порядке? – спрашивает, когда я успокаиваюсь. – На воды, выпей.

Приняв протянутый стакан, делаю несколько глотков.

– А подруга? – задаю вопрос. – Эта та девочка с твоего потока? Полина, кажется.

– Нет, Полина не любит все эти загородные веселухи. А девочка хорошая, я вас познакомлю, может, ты ее и знаешь, она учится у тебя на филфаке на пятом курсе. Алевтина зовут.

Маринка хлопает глазами, глядя на меня, а я мысленно матерюсь. Какого вообще черта? Чем думала Злюка, когда соглашалась на подобную затею? Да еще этих двух лбов с собой потащила! Она считает, мне другой радости нет, как терпеть их компашку, от которой я так усердно пытаюсь избавиться с самого нашего появления в этом городе?

Глава 19

Сегодня я не опаздываю и одета более чем нормально, так что придраться ко мне при всем желании нельзя. Надела джинсы и бадлон, под который нацепила хлопковый топ. Терпеть не могу бюстгальтеры, если честно, а грудь у меня не такая уж большая, чтобы их надо было носить. Но из-за тех слов Гордеева постоянно об этом думаю. Как и о самом мужчине. Странно, вчера на кладбище мне он показался другим, более мягким, что ли, понимающим. И хотя все так же бескомпромиссно предложил довезти до дома, это не раздражало. Возможно, из-за места, кладбище все-таки. Не знаю.

Странно, что Марина ни разу не говорила о смерти бабушки, если вдуматься, она мало что рассказывает о своей семье, хотя о себе как раз много. Но в основном парням. Наше с ней общение весьма условное, потому я чувствую себя не очень уютно рядом с девушкой.

Третьей парой сегодня первый семинар у Гордеева. Почему-то волнуюсь, слыша звонок. Интересно, как будет проходить занятие? Карина сидит на первой парте перед учительским столом, ее декольте я заценила еще с утра. Надеюсь, она не подумала, что я тогда специально шастала в такой кофте, чтобы произвести впечатление на Гордеева, и не решила взять метод на вооружение.

Семинар у нас по Набокову, этого автора я люблю, и читала в принципе вне курса литературы. На сегодня «Защита Лужина», от этой книги я была под большим впечатлением.

Роман Андреевич входит через пару минут после звонка, сегодня на нем джинсы и светлая рубашка, я вижу, как его провожает взглядами большая часть девушек.

– Ну что, добрый день, – Гордеев улыбается, – садитесь, начнем. Сегодня у нас «Защита Лужина» Набокова. Как вам книга, понравилась?

Раздается нестройное мычание, за которым сложно расслышать хоть какой-то конкретный ответ.

– Шумилина, – обращается к одной из девушек. – Как по-вашему, о чем эта книга?

– Ну… О бегстве от реальной жизни, о том, как человек уходит в фантазию и живет ей.

– Хорошо. Карина, вы что скажете?

Девушка тут же выпрямляется и начинает щебетать:

– Книга о том, как трудно выйти в метафизику, минуя реальность.

Гордеев, вздернув бровь, кидает на нее насмешливый взгляд.

– Ладно. Давайте дальше. Завьялова?

Я вдруг понимаю, что он ко всем, кроме Карины, обращается по фамилии, а ее вот выделил, назвав по имени. Значит ли это что-то? Например, что на самом деле она ему интересна, просто из-за социальных запретов он не может на нее смотреть как на женщину?

– Ау, Завьялова, – слышу насмешливый мужской голос и прихожу в себя. – Вы там заснули, что ли?