Происхождение Каббалы

Учение о мистической каввана в молитве, как мне кажется, идеально соответствует объективным и психологическим условиям, окружающим учение, родившееся в закрытом кругу людей, обладающих даром медитации. Так добавился новый слой к содержавшимся в традиции Бахир древним гностическим элементам, которые эти люди продолжали развивать в больших деталях. Создание этого учения несёт на себе печать vita contemplativa. Никакой элемент старой Каббалы не соответствует лучше традиции откровения Илии, и мы можем считать эту традицию свидетельством, что в этом кругу из глубин прорвалось нечто новое. Указание, если не окончательное доказательство, этой связи можно найти в том факте, что замечания об откровении, которым Илия наделил Исаака Слепого или его учителей, обнаруживаются именно в тех текстах, в которых в конце XIII столетия испанские каббалисты собрали кавванот

молитвы[408]. Никакое другое специальное учение среди каббалистов не рассказывает прямо об этом откровении, и это, возможно, даёт нам ключ к проблеме. Идею, сходную с гиллуй Элиягу, можно найти в суфийском мистицизме в описаниях откровений Хидра (мусульманская метаморфоза Илии). Существуют рассказы или свидетельства о таких откровениях у Мухйиддина ибн Араби (1165—1240) из Андалусии, который незадолго до 1200 г. (время Рабада и Исаака Слепого) ещё странствовал по Испании (см. G. Husaini, The Pantheism of Ibn Arabi, 28).

В своей начальной стадии развития в кругу Рабада учение о каввана

отличалось, по крайней мере, в одном важном и показательном моменте от той формы, которая стала знакома их последователям. Как только каббалисты постигли фундаментальные различия между Эманатором и эманацией, между скрытым Богом, которого впоследствии стали называть эйн-соф, и атрибутами или сефирот, в которых он проявился и через которые действует, они немедленно выделили тезис о том, что не может быть каввана, направленной прямо к эйн-соф. Природа скрытого Бога исключает всякую подобную возможность. Если бы мы могли встретиться с ним в каввана, он больше не был бы тем скрытым Богом, чью сокрытость и трансцендентность невозможно даже передать. Потому для каббалистов было логично утверждать, что каввана может относиться только в его миддот,

бытие и реальность которых затрагивает нас, тогда как каввана, направленная к эн-соф, невозможна. Когда пропаганда каббалистов в пользу мистической молитвы дотянулась до более широких кругов, этот тезис с его совсем не безобидными последствиями, должно быть, привёл в ярость немало людей. Однако, в кругу Рабада мы ещё находим кавванот, без малейших сомнений направленные к «Причине причин», а это лишь философское выражение для Господа атрибутов и других причин, которые зависят от него. Мы находим здесь некоторые молитвы, направленные к Творцу мира, йоцер берешит, а также другие, в которых каввана

направлена прямо к Причине причин. Разница между последней и Творцом мира уже обсуждалась ранее. Кавванот такого рода уже исчезли ко времени сына Рабада. Именно эта разница в концепции каввана доказывает подлинность тех традиций, которые, по крайней мере, частично противоречат communis opinio последующих поколений. Можно предположить, что учение о каввана изначально представляло собой своего рода компромисс между различными тенденциями. Некоторые старейшие каббалисты ещё считали прямую направленность к Причине причин возможной, хотя плерома миддот, сил или форм, чья природа ещё не была определена умозрительно, уже захватила их интерес. Их гностический взгляд на вещи также проник в молитвенный мистицизм, хотя не преодолел его полностью.