Проклятье на последнем вздохе или Underground

Посовещавшись, они решили пока ребят посильнее напугать, возможно, оставшимися на участке змеями, а самим потихоньку перетащить кости вместе с оставшимся мусором на другую свалку и хорошенько их там прикрыть.

Так они и сделали, но потом с молчаливого согласия мужа, Наталья отстояла две службы в храме и окропила стрёмную часть их участка святой водой.

Траншею под фундамент копали молча, без прежнего воодушевления. Александр хмуро оглядывался, на отстававшую от него в работе, жену. Хотя Наталья отметила, что сейчас копать легче, чем в войну рыть окопы. Ведь тогда земля была уже скованна морозом.

Лишь только доделали фундамент, как пошли дожди и стройка остановилась. Только по первому снежку Александр с Натальей и Тимохой разобрали купленный сруб и, обвязав верёвками, пронумерованные яркой краской, брёвна перетащили их на свой участок.

25

Давно заколоченный, потемневший и покосившийся дом Дувайкиных, сейчас больше похожий на склеп, встретил отца Филимона неприветливо. Филимон толкнул рукой, закрытую на замок, дверь. Замок загремел и отвалился вместе с одной из сгнивших дужек, на которых он провисел закрытым больше десяти лет.

Мужественно вытерпев скрип сгнивших дверных петель, батюшка ступил на пищащие, прогнившие половицы.

В доме было темно и жутко воняло гнилыми досками. Слабого, пробивающегося сквозь забитые ставни, света было недостаточно, что бы что — то разглядеть вокруг.

От внезапного шороха над головой у отца Филимона засосало под ложечкой.

— Свят, свят! — невольно перекрестился он. — Чёрт, что это там такое может быть?

В приведения Филимон не верил. Он сам уже много лет не был самим собой.

Шорох повторился. Теперь стали отчётливо слышны взмахи крыльев. Видно какая — то птица облюбовала заброшенный дом. Вслед за скрипучим «кар», на голову Филимона упало что — то мокрое и оно потекло по его лбу.

— Изыди, сатана! — в страхе пошептал Филимон, одной рукой привычно схватившись за крест, висевший у него на шее, а другой стёр со лба вонючий птичий помёт. — Вот тварь! Пошла к дьяволу! — злился он на ворона. — А вообще — то это к деньгам, — тут же вспомнил он народную примету и на душе у него заметно полегчало.

Потревоженный старый ворон захлопал крыльями и, нехотя, вылетел из — под ветхой крыши на улицу.

Филимон облегчённо перевёл дух и ещё раз огляделся.

— Карты не помнят ни побед, ни поражений. Карты снова в игре и la partie continue[7], - приободрил он себя, не собираясь уходить ни с чем.

Немного привыкшие к темноте глаза различили, ставшую жалкой, обстановку дома и местами покрытые плесенью стены. В переднем углу, как он и предполагал, темнели отсыревшие иконы. Филимон решительно шагнул к ним.

Гнилые половицы угрожающие заскрипели у него под ногами. Но азарт заядлого карточного игрока гнал Филимона вперёд.

На втором шаге половая доска сильно хрустнула. Взбешённый Филимон выскочил из дома и как щепку разломал заколоченную ставню. Вместе с ярким светом он буквально влетел в дом и тут же оказался в переднем углу прогнившей избы. Он неистово срывал и курёчил иконы, в надежде обнаружить заветную карту. Но её по — прежнему не было.

— Не могла же ведунья ошибаться! Или эта ведьма решила развести его, — пульсировала в висках Филимона разгорячённая кровь.

Он затравленно озирался по стенам. От гнилостного запаха его уже мутило. Наконец память Филимона внезапно восстановила вначале увиденный иконостас.

— Как же он не заметил, что между развешенными иконами был большой прогал? — Филимон с досады топнул ногой!

Ему тут же скрипом ответила половица.

Несомненно, что нужная ему икона когда — то висела здесь, но её давно сняли и унесли.

Сверкая злыми глазами, Шмелёв ощущал себя обезумившим Германом. Но ведь его старая «графиня» — ведунья сама приоткрыла ему завесу тайны его карты! А её не было!

Звериный стон вырвался из груди Филимона: — Убью тварь!

Он резко рванулся к двери и старая изба не выдержала. От выходящей во двор стены отломилась балка и влетела в затылок Владимиру.

Осветившие на время дом, солнечные лучи, угасли.

26

Подлая луна неожиданно вышла из — за тучки и осветила все вокруг ярким светом. Хрустнула случайно задетая сухая ветка, больно резанула слух и добавила страху.

Мужики мгновенно прильнули к шершавому дощатому забору. Собственное сердце гулко колотилось в груди, отдавалось в ушах и пугало. Очень хотелось курить, но огонек цигарки мог привлечь к ним ненужное внимание.

— Эй, что за нечисть тут шарахается? — окликнул их кто — то из темноты.

Александр от неожиданности и страха вжался в шершавые доски забора, стараясь слиться с ним, а по возможности вообще раствориться в воздухе.

Из — за угла показалась шатающаяся фигура вечно пьяного банщика Митрича. Чтобы не упасть, он тоже держался за забор, а теперь остановился, плохо соображая, как ему преодолеть неожиданно возникшее в темноте на его пути препятствие.

— Иди, Митрич, — со вздохом облегчения Александр немного отошёл от забора, пропуская, открывшего было для задушевной беседы рот, пьяного банщика. — Иди быстрее, а то твоя молодуха тебя везде ищет! — соврал он.