Проклятие дворфа

Женщины тролли никогда не брали в руки лом или кирку, поскольку работа в шахте считалась исключительной прерогативой мужчин. На долю женщин отводились хлопоты по дому, и любые работы вне его, не связанные с рудничным делом. Мужчины тролли были кормильцами семьи, и совсем не важно, кто это будет, муж, брат, или сын. И пока в семействе остается хоть один мужчина, он будет день и ночь махать кайлом в шахте, чтобы его семья могла жить и выживать.

Умению работать в шахте, отличать драгоценные камни от ничего не стоящих камешков, учили тролли своих сыновей. Все, или почти все. По крайней мере большинство. За исключением знати, которой это было ни к чему, жившей за счет налогов, которые платили в казну рядовые тролли. За неуплату налогов можно было лишиться шкуры, или попасть в рабскую кабалу к знатным вельможам. Не утруждали своих отпрысков рудничным делом и представители преступных династий, предпочитая обучать их иному ремеслу. Хотя и они учили детей отличать благородные металлы от обычных, вроде железа, меди и бронзы. Учили распознавать камни, с первого взгляда определяя его цену как драгоценности, или же пустышку, пусть и привлекательный внешне, но все-же обычный камень, не стоящий и ломаного гроша. Эти знания были необходимы в жизни каждому троллю, вне зависимости от возраста, пола, и происхождения. Знание металлов и камней было таким же обыденным явлением в жизни троллей, как и речь, которому никто не удивлялся, воспринимая как должное.

Это были самые азы, которые родители давали своим детям. Более детальное обучение происходило в шахте, как и обучение шахтерским приемам, знание которых давало возможность обрести в будущем драгоценные камни и благородные металлы, а также сохранить свою жизнь.

Умбарк как и все молодые тролли прошел азы рудничного дела, и не хуже любого взрослого разбирался в камнях и металлах. Но на этом его обучение обязательное для каждого тролля было закончено за ненадобностью. Родители Умбарка, и в первую очередь отец, выбрали для сына иное ремесло. Более опасное и рискованное нежели работа в шахте, но гораздо более прибыльное. Если не терять голову и сохранять хладнокровие, то можно дожить и до седых волос, обеспечив себе беззаботную старость, и уйдя на заслуженный отдых, передать свое ремесло в надежные руки отпрысков. Умбарк знал из рассказов матери и отца, что в их роду были счастливцы, которым довелось умереть от старости, не угодив в руки палача, и не лишившись шкуры. Но лично Умбарку их видеть не довелось.

Он никогда не видел своего деда, а на все его вопросы отец отвечал неохотно, и, по большей части односложно. И лишь однажды, перебрав хмельного пива, что случалось с ним крайне редко, отец рассказал ему о том, какая трагедия приключилась с дедом Умбарка. Дед был пойман с поличным, и казнен. И виной всему хмельное пиво, целое ведро которого выпил дед, прежде чем отправиться на дело. И ни жена, ни сын, не смогли его остановить. Он ушел из дома на нетвердых, подгибающихся ногах, чтобы уже никогда не вернуться обратно. Уходя, он клятвенно пообещал, что не будет сегодня работать, а просто посидит в харчевне, и немного выпьет с друзьями. И он бы сдержал свое слово, если бы не слишком большой соблазн представший перед его глазами. Искушение было слишком сильным, чтобы перед ним устоять, и он не устоял, потянувшись за плотно набитым кошелем посетителя таверны. И либо он был слишком нетрезв, либо выбранный им в качестве жертвы человек недостаточно пьян, но дед был пойман с поличным на глазах у десятков свидетелей, в глазах которых он прочел свой приговор. Завсегдатаями таверны были обычные работяги, в поте лица добывающии средства на пропитание и выпивку. И они всем сердцем ненавидели воров, отнимающих у них кровно заработанное. Рассчитывать на их снисхождение не приходилось, и дед схватился за нож. Но не успел пустить его в ход, так как его сразу же схватило несколько крепких рук рудокопов, вырваться из которых не под силу и трезвому, а тем более человеку выпившему ведро крепкого, хмельного пива.

Суд над дедом был скор, а приговор суров. Его незамедлительно привели в действие, обезглавив деда, и содрав с него шкуру. И долго еще его голова торчала на вершине частокола у городских ворот, пугая предсмертным оскалом прохожих, пока его место не заняла голова очередного казненного. После казни деда отец Умбарка перебрался в место, где их никто не знал, и не догадывался о том, какими талантами они зарабатывают на жизнь.