Проклятие красной стены

Такой засухи не случалось много лет, даже старики начинали считать по пальцам и сравнивали все засушливые годы, которые им удалось пережить.

Тибр превратился в грязный ручей, поблескивавший между двумя грядами отбросов, обнажившихся из-за падения уровня воды. Реки Анио, Тепула и Юлия, проведенные с гор Латия и Сабины, не могли удовлетворить потребности римлян. Только Альсиетина, что питала квартал Яникул, принося воду из самой Этрурии, еще кое-как сохраняла подобие водоема.

Марций подобрал с берега Альсиетины плоский камешек и положил в рот, чтобы как можно дольше не напоминала о себе жажда, покрутил в руке посох Геркулеса и, стуча им по камням Остийской дороги, отправился в путь.

Старик, которого Марций повстречал в латринах, был недавно распят вниз головой. Он мучился недолго. Но перед смертью успел рассказать Марцию о том, что где-то в горах Эфеса есть домик матери Иисуса Христа, Марии. Именно туда увел Богородицу апостол Иоанн.

Марций обязательно отыщет домик Марии, чего бы это ему ни стоило.

МЕРКУРИЙ

ГЛАВА 1

И сказал Чингисхан: «Величайшее наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами».

Топот десятков тысяч копыт. Вот она — истинная музыка степи. А вой тетивы, пение стрел и лязг боевого железа — это музыка монгола. Хайду вел полтумена к северо-западным рубежам Руси. Бату-хан доверил ему пять тысяч отборных всадников. Шли опятиконь, поставив рулоны свернутого войлока на свободных коней — издалека пятитысячный отряд выглядел двадцатипятитысячным войском… Смоленск должен подчиниться, встать на колени, иначе — все до пепла, до праха, до основания. Кое-кто думает, что кривичи — искусные бойцы. Бред собачий. Сколько пало империй и сколько еще падет! А Смоленск — всего лишь маленький прыщ, которому суждено войти в состав Золотой Орды и стать очередным данником Джучиева улуса.

Хайду недавно исполнилось сорок лет, и он хотел отпраздновать эту дату очередной победой. Урусы не празднуют сорокалетие. Это у них считается дурной приметой. Все они — собачьи выкормыши! Сожалел монгольский джихангир только об одном: слишком уж мал был Смоленск для его честолюбивых планов. Вряд ли взятие этого города кто-нибудь когда-нибудь назовет крупным событием в военной истории.

Хайду происходил из монгольского колена Наймань. В лето Жинь-сюй (1201) найманьские войска потерпели поражение от Чингисхана. Сражение произошло в урочище Чой-дань. Наймани покорились. Много, очень много мужчин этого колена было перебито. Взятых в плен женщин и детей поделили между собой победители. Хайду исполнился год, когда ярмо дикого степного рабства сдавило его в жестоких тисках. Его мать Чор-бцзи крепко глянулась Балгату, одному из лучших батыров Чингиса. Став наложницей в гареме Балгата, она родила двух сыновей, которые по праву рождения получили титул нойонов. А Хайду остался рабом, любимым рабом своего хозяина. Через двадцать лет Балгат умер. Погубило степного воина неумеренное пьянство.

Монгольский обычай суров. Рядом копали две ямы. Одну для усопшего, а другую — значительно глубже, со специальной нишей. Ниша должна быть под могилой. В нее-то и опускали любимого раба или рабыню. Когда тело начинало агонизировать, а дух — устремляться к Вечному Синему Небу, его вытаскивали наверх, шаман приводил в чувство, а затем вновь засыпали землей. Так делали трижды. Если после третьего раза раб оживал, ему давали свободу. А если нет — оставляли под могилой хозяина.

Сильный организм молодого найманьца выдержал. Его спросили: чем он хочет заниматься? Вместо ответа Хайду молча протянул руку к мечу. С тех пор минуло еще почти двадцать лет. Медленно, шаг за шагом взбирался бывший раб по крутой лестнице военной иерархии. К сорока годам у него был титул нойона — строгого деления на касты у монголов не было, титул присуждался за доблесть и военные заслуги, — полтумена отборной конницы и десятки боевых шрамов на задубевшем от походных ветров теле. Сейчас, ведя войско к стенам Смоленска, он не думал о том, сколько его товарищей погибнет. Иные мысли беспокоили военачальника: назначит ли Бату-хан, после падения города, его темником, командиром целого тумена, и полюбит ли его Моналунь. Он, конечно, мог бы взять Моналунь в жены без ее согласия, просто заплатив выкуп, но не хотел. Хайду знает, что такое неволя. Уррагх. Он несильно ударил пятками под ребра белого жеребца, и тот полетел по ломкой ноябрьской траве, увлекая за собой остальных.