Проклятие Шалиона

Кэсерил резко обернулся в поисках цели и тут же заметил врага, который искал его самого. Из главной двери крепости с обнаженным мечом к Кэсерилу мчалась странным образом знакомая фигура, в которой он опознал сэра ди Жоала, стременного ди Джиронала, с которым у них вышла стычка в Кардегоссе. Кэсерил вскинул меч и отразил первый яростный удар противника. И тут же его живот скрутило, боль пронзила внутренности, но он преодолел ее, и противники закружились друг против друга, ища наиболее выгодной позиции.

Ди Жоал нанес очередной удар.

Новый приступ боли лишил Кэсерила сил, едва не заставив согнуться. Он не без труда отбил атаку врага; о контратаке не могло быть и речи. И вдруг краем глаза он увидел между собой и ди Жоалом привидение, бывшее когда-то женщиной. То ли она скользнула вниз, под башмак ди Жоала, то ли там случайно оказалась жемчужина, а может, жемчужина и привидение каким-то странным образом оказались там вместе, но ди Жоал неожиданно для Кэсерила и самого себя споткнулся, нелепо взмахнул руками и упал вперед, горлом наткнувшись на меч Кэсерила, который, прорезав ему мягкие ткани, застрял в костях верхнего отдела позвоночника.

Словно удар молота поразил Кэсерила. Не только живот, но и все тело свело судорогой. Все расплылось в глазах и потемнело. С превеликим трудом сохраняя сознание, Кэсерил услышал, как внутри его торжествующе завопил Дондо. Демон смерти поднялся из глубин его существа, словно огонь, беспощадный и неумолимый. Кэсерил забился в конвульсиях, и его вывернуло наизнанку. Меч судорожно дергался в его руке, направо и налево, разрывая кровеносные сосуды на шее ди Жоана; тот упал в лужу собственной крови и, несколько раз содрогнувшись, затих.

Придя в себя, Кэсерил обнаружил, что стоит на коленях на холодных как лед плитках, а его выпавший из руки меч лежит рядом все еще слабо звенит. Он был так слаб и так сильно дрожал, что не мог встать. Сплюнув горьковатую слюну, он посмотрел на кончик своего меча, на котором дымилась, чернея, кровь ди Жоала. Новый приступ тошноты пронзил распухшее, пульсирующее болью чрево Кэсерила.

Внутри его Дондо вопил от бессильной ярости, но постепенно его заставили замолчать. Демон вернулся назад и устроился на старом месте, словно кот, поджидающий добычу, – внимательный и напряженный. Кэсерил сжал и разжал кулак, чтобы удостовериться, что все еще владеет своим телом.

Итак, получается, что демон Бастарда не очень привередлив относительно того, чьи души заполнят его ведра – лишь бы этих душ было две. Душа Кэсерила и душа Дондо. Или душа Кэсерила и какого-то другого убийцы… или жертвы. В сложившихся обстоятельствах эти детали вряд ли хоть что-нибудь значили. А Дондо явно хотел прицепиться к его телу в тот момент, когда его душу заберет Бастард. Воплотиться. Стать собственником материальной субстанции. Значит, цели демона и цели Дондо слегка, так сказать, разнились. Демону хватило бы, если бы Кэсерил просто умер, Дондо же жаждал убийства, причем жестокого.

Соскользнув на холодные камни, чувствуя, как слезы стекают с уголков его глаз, Кэсерил вдруг осознал, что шум сражения затих. Чья-то рука тронула его за локоть, и он слабо дернулся. Раздался обеспокоенный голос Фойкса.

– Милорд, вы ранены? – спросил тот.

– Нет! – ответил он хриплым голосом. – По крайней мере, если и ранен, то не железом.

Протянув руку к мечу, он тут же отдернул ее – металл был словно раскален. С другой стороны подошел Ферда, и братья поставили Кэсерила на ноги. Он кое-как стоял, но его трясло.

– Вы правда в порядке? – спросил Ферда. – А то темноволосая леди в Кардегоссе пообещала нам, что принцесса оторвет нам уши, если с вами что-то случится.

– Точно! – весело подхватил Фойкс. – А наши шкуры натянет на барабаны.

– Ну что ж, – покачал головой Кэсерил, – шкурам вашим пока ничто не угрожает.

Он протер все еще слезящиеся глаза и огляделся. Принадлежащий их компании грум, держа меч наготове, стоял над лежащими ничком, с руками на затылке, сдавшимися и обезоруженными бандитами. Пленных было с полдюжины. Еще трое раненых, окровавленные и горестно стонущие, сидели, прислонившись к стене конюшни. Еще один слуга тащил тело мертвого арбалетчика.

Кэсерил смотрел на тело поверженного ди Жоала. Во время их скоротечного контакта они не сказали друг другу ни единого слова. Кэсерилу было жаль, что подручный ди Джиронала убит. Его присутствие в полуразрушенной крепости, среди бандитов, говорило о многом, но ничего не подтверждало. Действовал ли он по наущению ди Джиронала или же все делал самостоятельно?

– Где их главарь? – спросил Кэсерил. – Я хочу задать ему один вопрос.

– Он там, – махнул Фойкс в сторону, – но боюсь, он уже не ответит.

Бергон только что закончил осмотр бездыханного тела. Увы, это был как раз тот седой мужчина, что привел их сюда.

Ферда сказал извиняющимся тоном:

– Он сражался яростно и не хотел сдаваться. Ранил наших двух грумов, и Фойксу пришлось снять его из арбалета.

– Вы полагаете, он действительно был комендантом замка, милорд? – спросил Фойкс.

– Нет, конечно!