Проклятие теней и шипов

Беван бросил на нее свирепый взгляд, но его обветренные щеки тронул румянец. Я хихикнула и похлопала старика по руке. Одда была одной из главных поварих Зибена. Если в ком при дворе и текла кровь Ночного народа, то, пожалуй, в ней. Глаза у нее были черные-черные, а ее блюда неизменно оставляли после себя чувство легкости.

Эмоции всколыхнулись, когда к моей карете подошел Легион, одетый во все черное, как ночь. Вместо нарядного костюма с накрахмаленным воротничком и начищенных ботинок он надел сапоги до колен и плотный ремень из вареной кожи. Пояс и бедра были увешаны заточенными клинками в темных ножнах, и даже на пояснице крепился кинжал, заметный только по серебряной рукояти.

Пальцы онемели. Он был прекрасен, почти нечеловечески. Я споткнулась о собственный подол, когда почувствовала на себе его взгляд. Уголок его рта приподнялся, и он подошел к нам, протягивая руку.

– Квинна Элиза. – Он поцеловал тыльную сторону моей ладони. – Вы затмеваете красоту самой ночи.

Мимо прохромал мой отец с матерью, неохотно опирающейся на его локоть. Услышав Легиона, она кивнула в знак одобрения. У меня вырвался тихий смешок, и я наклонилась поближе.

– Не будь таким очаровательным, иначе моя матушка задавит тебя своим расположением.

– Я всего лишь сказал правду.

Он подал мне руку и проводил к карете – для нас выделили отдельную. Руна со своими служанками возглавляла процессию, а я могла целый вечер отдыхать от любимой семьи.

Тор, сидевший возле Халвара, был одет почти как Легион. Двое стражников Воронова Пика с поклоном распахнули перед нами двери. Мэви, затаив дыхание, восторженно бормотала что-то о том, что с ней обращаются почти как со мной. Ее пальцы пробежались по серебряным нитям на роскошных бархатных сиденьях. Сив забилась в угол и отодвинула черную шторку, вглядываясь в ночь. В корзине на окне для нас приготовили терпкий эль и яблочное вино, и воздух благоухал мускусным запахом острых сыров. Королевская роскошь для королевских гостей.

– Итак, скажите мне, герр Грей, – начала я, усевшись поудобнее, – почему это вы снарядились, как наши вооруженные до зубов конвоиры?

– К счастью для вас, на время, что мы проведем в замке, я не ваш распорядитель. Фактически, я личный телохранитель Квинны. – Легион придвинулся ближе, и я подавила желание прислониться к нему. Я хранила свои симпатии к Легиону Грею для себя одной. О моей непонятной привязанности не знали даже Мэви и Сив, – да я и не смогла бы объяснить того, чего сама не понимала до конца. – Раз уж мы об этом заговорили… – Легион наклонился, вытащил из сапога изящный нож с цепочкой изумрудов, врезанных в лезвие, и протянул его мне. – Ты обещала.

Защищаться, да. Я помнила, как он заставил меня заверить его, что я не побоюсь ударить снова, когда придет время. Я с опаской взяла клинок, но тут же улыбнулась. Этот человек не относился ко мне как к хрупкому, ни на что не способному существу.

– Ты проходил подготовку стражников? – спросила Мэви.

– Думаю, Квинну Лисандеру, напротив, было важно, что никто не тренировал меня как патрульных Воронова Пика. Уличные мальчишки дерутся по другим правилам.

Мэви приподняла темные брови и поджала губы. Сив закрыла глаза, как будто ее мутило, и снова отвернулась к окну. Внутри у меня что-то сжалось. Что бы ни произошло между моей подругой и Легионом, что-то было не так, и часть меня была уверена, что ни один из них не сказал всей правды. Но я не могла заставить их рассказать, если они не хотели.

Мы покинули Мелланстрад на закате солнца, и к тому моменту, когда кареты въехали во внешние ворота столицы, на черном бархате неба рассыпались звезды и засиял полукруг луны. Колеса гладко катились по мощенным кирпичом дорогам. Вдоль причудливых улиц выстроились десятки выкрашенных и начищенных газовых фонарей, освещавших одинаковые красные домики и особняки с расписными ставнями. Даже воздух в Ликсе был совсем другим. Вместо привычных соли и плесени здесь пахло цветами, корицей и свежим хлебом.

Горожане махали нам разноцветными платками и лентами. Все как один чествовали величие Воронова Пика, все выкрикивали хвалы королевской семье за защиту Нового Тимора от подпольщиков и Ночного народа.

Я откинулась на сиденье, не желая смотреть на улицу.

Мое чувство вины за эту казнь и этот праздник все меньше напоминало сочувствие и все больше – измену. Желание господства своего народа должно было быть у меня в крови. Мне следовало быть похожей на Руну, гордиться тем, как тиморцы сокрушили и подавили остальных. Но во мне жила жалкая мечта о совсем других переменах.

Крик подпольщика, что вся моя семья – самозванцы, прочно укрепился в сознании.

Карета поднялась на вершину круглого склона и остановилась у ворот замка. Колени дрожали, а живот свело. Мне снова предстояло надеть маску, которую я так устала носить. Карета медленно въезжала на королевскую территорию, и пока Мэви и Сив прилипли к окну, рука Легиона накрыла мою.

– Что тебя тревожит? – прошептал он.