Пропавшая экспедиция

Дождавшись темноты, он бесцеремонно ограбил мертвеца, переоделся в турецкую военную форму, нацепил на голову феску, оглянулся, проверяя, не привлек ли чьего-то внимания, и осторожно зашел в воду. Ее температура оказалась вполне терпимой, как для зимы. Сэр Перси поплыл, не таясь, энергично работая руками и ногами, это тоже входило в план, разработанный им на скорую руку. Его заметили даже раньше, чем он рассчитывал. Причем, первыми это сделали повстанцы. Приняв полковника за улепетывающего к своим турецкого офицера, арабы, оживленно жестикулируя, выбежали на берег. Грохнуло несколько ружейных выстрелов, пули шлепнулись в реку неприятно близко от головы сэра Перси. Ничего себе, пронеслось у него. Галдеж, поднятый инсургентами, привлек внимание турецких часовых на противоположном берегу. Они с перепугу вообразили, что начинается штурм и заняли огневые позиции. Когда же до них дошло, что к чему, они пришли именно к тем выводам, на какие надеялся сэр Перси, приняв его за своего. Соответственно, стали палить по арабам, одновременно подбадривая мнимого соотечественника криками.

Выбравшись на берег под радостные аплодисменты турецких вояк, сэр Перси представился Маджид-беем и попросил немедленно проводить его к генерал-губернатору, вежливо отказавшись от сухой одежды, горячего чая и медицинской помощи, предложенной ему офицерами.

— Джемаль-паша ожидает меня. Нельзя терять ни минуты, это дело — государственной важности.

Его тотчас же доставили во дворец.

* * *

— Зачем грубишь, слушай? — почти добродушно осведомился Ас-Саффах, но это «почти» было размерами с Луну. Мясник улыбался, правда, его улыбка больше походила на волчий оскал

Лучше бы оскалился, право слово, — подумала Сара Болл.

В подвале, куда ее притащили нукеры генерал-губернатора, отсутствовали окна, все стены были глухими, за исключением той, где была проделана дверь. Убранство помещения, в котором она очутилась против своей воли, было аскетичным, скажем так. Тщательно отшлифованный каменный пол, плиты лежали стык в стык, как в знаменитых турецких банях. Сводчатые гулкие потолки. Что-то вроде каменного лежака в самом углу, его было плохо видно. Пара стульев, вот, пожалуй, и все, из мебели. Не станешь же считать таковой пыточные станки. Сара, с нарастающим ужасом, узнала дыбу, испанские сапоги, гильотину и клетку с шипами, название которой вылетело у нее из головы. Остальные предметы она предпочла не рассматривать. Быстро отвернулась, чтобы не лишиться остатков мужества.

Оно тебе еще ой как понадобится, — сказала себе она и стиснула кулачки.

Прислонив ее спиной к стене, куда были вмурованы прочные стальные кольца, нукеры защелкнули замки на запястьях и лодыжках, лишив, таким образом, малейшей возможности двигаться, и удалились, не сказав ни слова. Саре не оставалось ничего, кроме как ждать своей участи, по всем понятиям, незавидной, ведь, не для чаепития ее доставили сюда. Это был излюбленный прием из арсенала Мясника, ломавший волю его жертвам даже лучше тисков для дробления костей или кусачек, которыми он драл зубы самым упорным пациентам своей клиники, производной той, что организовалась у него в голове. Подсматривая за прикованными к стене беззащитными узниками через специальную прорезь, доставшуюся ему в наследство от кого-то из правивших Багдадом эмиров, Ас-Саффах получал редкостное наслаждение, вполне сопоставимое с самим процессом пыток. Глядя же на мисс Болл, он вообще распалился не на шутку, так она была хороша. Шайтан знает, какая красавица, прошептал он, почувствовав наступление эрекции. Это был хороший знак, верный признак того, что вечер удастся на славу. Ас-Саффаху чудовищно захотелось приступить. Не продержавшись на облюбованном наблюдательном посту и десяти минут, обычно, он наблюдал за жертвами гораздо дольше, Мясник провел ладонью по члену, убедившись, что все путем, запахнул дорогой халат, повязал кушак на бедра и засеменил к двери. В его движениях однозначно присутствовало что-то паучье.

* * *

— Павтаряю тэбэ, курица, или ты мнэ скажешь па-харошему, где спрятала сваи ключи, каторые ти украла из магилы жины Иблиса, или я сам их найду, но тагда тэбэ будет очень больна, — говоря это, Мясник выудил из ножен кривой кинжал, с которым не расставался, даже укладываясь в постель, и принялся методично срезать пуговички с кофточки пленницы. Одну за другой. — И еще, ти мнэ скажешь сэйчас, где тот замок, куда их совать, чтоби стать таким магучим, как ифриты, павелители всех других джиннов, или я тэбэ, сама дагадайса, куда эти самые ключи засуну…

Вопрос насчет ключей, кстати, Ас-Саффах уже задавал своему куратору фон Триеру, но этот гонористый немецкий павлин лишь высокомерно поджал тонкие губы, посоветовав Мяснику не совать нос не в свое дело. Вдобавок, имел наглость напомнить Ас-Саффаху, что тому не поздоровится, если с фройлен Болл случится что-то недоброе.