Пророчество Пятой скрижали

Велено было ждать, когда в машину Борецкого сядет Камилла Нежданова. Значит ли это, что акция была направлена против нее? Или же они должны были погибнуть обязательно вместе? Что же их связывало? Но тогда нужно обязательно снова допросить эту Ершову. Для чего-то с ней хотел встретиться тот, кто, как выяснилось, имеет самое непосредственное отношение к взрыву? А может, она все наврала? Девчонка явно не так проста, как хочет казаться…

Георгий открыл Марине дверь и посторонился, пропуская ее в квартиру.

— Ну как все прошло? — спросил он озабоченно.

— Нормально, — Марина отмахнулась, — во всяком случае, я надеюсь, что от меня все отстанут. А что ты нашел?

— А вот посмотри. — Георгий оживился и направился в кабинет, но на полпути остановился, оглянулся на Марину: — Слушай, ты, наверное, голодная, а я тебя сразу гружу своими проблемами, вместо того чтобы накормить?

Ну надо же, оказывается, он не настолько не от мира сего! Примерно представляет, что человек после работы да еще после таких приключений устал и хочет есть. Однако Марина не стала выказывать по этому поводу бурную радость. Она вообще вела себя с Георгием все более сдержанно. Откровенно говоря, она вообще не представляла, как себя с ним вести.

— Ладно, ничего, — сказала она. — Покажи, что ты там нашел, а потом, может, и правда перекусим.

— Ну, хорошо…

Георгий вошел в кабинет, взял со стола тетрадь деда и открыл ее на самой последней странице.

— Посмотри, вот эта запись сделана явно позднее остальных.

Действительно, на последней странице дневника было написано несколько строк более яркими чернилами и другим почерком — неровные, дрожащие буквы словно наползали друг на друга.

— А ты уверен, что это писал твой дед? — с сомнением проговорила Марина. — Почерк же совсем другой!

— Это его почерк, — уверенно ответил Георгий. — Видишь, эта характерная петелька у буквы «В» и такая необычная «Р». Просто эту запись дед сделал в самом конце жизни, когда у него стали дрожать руки. Точно таким же почерком он писал свои последние распоряжения. Но ты послушай, что здесь написано. — И Георгий начал читать, с трудом разбирая почерк деда: — «…Расшифровка этих надписей — несомненно, самое важное, что я сделал в своей жизни. Однако то, что я прочел на Пятой скрижали, заставляет задуматься, можно ли кому-то доверить эту информацию. На всякий случай я оставлю ее текст и свои комментарии подвыпившему танцору, которому не нужна никакая обувь. Мне всегда хотелось потянуть его за бороду, особенно в детстве. Помню, как я дважды потянул ее справа налево, а потом наоборот. Он тогда очень удивился и чуть не откусил мой палец. Надеюсь, что этого достаточно, ведь тайна Пятой скрижали не должна быть похоронена навсегда».

— И что, по-твоему, значит весь этот бред? — удивленно спросила Марина, когда Георгий замолчал.

— Сам не пойму, — ответил тот. — Но меня не оставляет чувство, что в этой записи скрыт какой-то важный смысл.

— А вообще, — проговорила Марина осторожно, — извини меня, конечно, но у твоего деда в конце жизни с головой все было в порядке?

— Еще как! — не задумываясь, ответил Георгий. — Он мог любому молодому дать сто очков вперед!

— Ну, не знаю… как-то странно все это звучит… какой-то пьяный бородатый танцор…

— У меня такое чувство, — неуверенно проговорил Георгий, — что разгадка перед самым носом… поэтому я хотел показать эту запись тебе, думал, что свежий взгляд поможет тебе догадаться, в чем тут дело.

— Ну, уж если ты не смог понять, что имел в виду твой дед, где уж мне! Я же его вообще в глаза не видела. Тем более когда голодная, я плохо соображаю…

— Ой, извини! — спохватился Георгий. — Я же тебя так и не покормил… обрушился на тебя со своими загадками, а ты умираешь с голоду… пойдем на кухню, если не возражаешь…

— Ничуть не возражаю!

Они отправились на кухню.

С тех пор как Марина была здесь последний раз, Георгий успел навести на кухне порядок, отчего стало гораздо светлее и даже, кажется, еще просторнее. Кухня в квартире Георгия была под стать остальным комнатам — такая огромная, что в ней вполне поместилась бы вся Маринина квартира. Ну не вся, так половина. Значительную часть занимал огромный старинный буфет, густо покрытый тонкой изящной резьбой — резные цветы и фрукты, стада овечек и танцующие фигурки. Теперь резьба была аккуратно вычищена, не было на ней ни пылинки, так что Марина уверилась, что Георгий не сам наводил здесь порядок, а нанял уборщицу.

Марина села за стол.

Стол тоже был большой — за ним вполне могли уместиться десять человек. Кроме того, он был очень прочный и опирался на толстые дубовые ножки в форме звериных лап.

Имелись в этой кухне и приметы нового времени — большой холодильник, микроволновая печь и вполне современная электрическая плита, сегодня вымытая до блеска.

Георгий открыл холодильник, достал ветчину, масло, сыр, маринованные огурчики, положил все это на стол, вынул из хлебницы свежий итальянский хлеб.

Марина почувствовала зверский голод, сделала большой бутерброд и откусила от него чуть не половину.

Георгий заправил кофеварку.

— Кофе будешь с молоком?