Прощай и будь любима

Магнитофон… Нежная, легкая, робкая мелодия вдруг прерывалась без всякого доминантсептаккорда или трезвучия, короткая пауза – и опять столь же осторожная и незаконченная мелодия. Это напоминало беседы в умной компании, не споры, не яростные возражения, а некое раздумье о бесконечности жизни, мира.

Она вопросительно взглянула на Кирилла. Он коротко ответил:

– Что вы хотите? Это же японский канон девятого века. У них нет нашей европейской логики: раз, два, три, четыре – и бах! У них мир не конечен.

А еще ее поразили японские стихи, короткие, незавершенные…

Кирилл провожал ее к гостинице, в Ашхабаде – ни единого фонаря, а он был нежен, как японская музыка, тихо напевал что-то украинское: «Нiчь ясна мiсячна, зоренька ясная… хоть голки збирай… Я ж тэбе, милая, тай до хатыночки сам на руках виднэсу…» Перешел на «ты». И сам же засмеялся: «Пожалуй, моим рукам такую выразительную Венеру не донести».

Через месяц от Кирилла пришло письмо (увы! только через месяц), а Тине ведь было очень не по себе. Не все понятно, много мудреного, но тем-то и интересно. В Москву он не собирался: работа, переводы, да и где возьмет деньги на дорогу этот бродяга и странник?

А письма стали приходить чаще и все непонятнее.

«Валя, милая!

Нас „закружили“ в праздники. Пели очень содержательные творения типа: „Есть у революции начало – нет у революции… конца“ (!!!). Шедевры, так сказать, социалистической мысли.

Чем я занимаюсь? Думаю, ищу, гуляю, шатаюсь по самым неожиданным местам (скажем – по пивнушкам), читаю. По дому дел особых нет – с парой сорочек я и сам как-нибудь справлюсь. Работа сейчас необременительная, но – делаю переводы».

Валя почти летала на крыльях, а его письма отличались деловитостью и каким-то особым стилем.

«Об относительной важности действия, пожалуй, больше скажут мои разговоры о медитации. Как ни странно, а такое „бездействие“ дает иное видение мира и себя, то есть качественно иные возможности действия.

Спасибо за твое тепло, за твое музыкальное чутье. По ситуации вижу знакомые проявления: жизнь дает паузу для определенного углубления уровня, дает возможность подумать, подпитаться иной пищей. Очень верно ты заметила по поводу медитации, что „люди это делают, но называют по-разному“. Собственно, сама Жизнь является медитацией. Проводя человека через определенные ситуации, сталкивая с разными лицами, с которыми он так или иначе взаимодействует, она дает ему не только житейский опыт, но и определенное внутреннее понимание.

„Посвящения“ древних основывались вот на чем: если он „был готов“, если его психика воспринимала это не формально, то у него происходило своеобразное „преображение сознания“.

Всё, что вырывает людей из обыденного, буржуазного видения жизни, есть медитация. Здесь каждый сам знает – что на него действует. Это может быть музыка, творчество, любимая работа, любовь – всё, что трогает человека глубже, чем…

Жду письма. Поняла ли ты меня?

Твой менестрель».

«Ашхабад. Был на почте, тебе еле дозвонился.

Доплелся до дому и уже пишу. Честно говоря, я вовсе не был уверен, что „выйду“ прямо на тебя. В разговоре, даже телефонном, есть что-то, несравненно более живое, чем в письме. У меня бывают последнее время этакие периоды, паузы. Не могу писать – и все тут. Просто этот способ общения не представляется удовлетворительным. Как доверить форме что-то живое, дышащее и много-многозначное?!

Бьюсь над поиском возможности иного общения. Есть некоторые наметки, но нелегко это. Тот же „третий глаз“. Нужен тренаж, а я всегда искал такого подхода, чтобы занятие не было упражнением. Ты занимаешься йогой? Это хорошо, но – хочу тебя попужать, чтоб ты была осторожней с дыхательными упражнениями. Солидный специалист в йоге Б. Сахаров (автор книги „Третий глаз“) считает признаком полного дыхания деятельность диафрагмы, а дыхание грудной клеткой – ненормально. Приемы для включения диафрагмы – „корень языка (не кончик) кладется на мягкое нёбо (маленький язычок), как при дыхании с открытым ртом или при произношении носового «н» в немецком слове «lange». Если легко нажать языком на зев и так вдохнуть, возникает легкий храпящий звук, идет включение диафрагмы“. Потом искусственный прием уже не нужен.

Насчет моего приезда в Москву ничего определенного не могу сказать. Разве вдруг что-нибудь „выплывет“. Да, видимо, Москва мне не показана, раз не дается Жизнью. Хватит болтаться колбасой по свету: снаружи версты мелькают, а внутренне – сидишь все на том же полустанке. Надо уметь быть где хочешь, не двигаясь с места.

Я рад, что нам с тобой удалось прикоснуться к Бесформенной Первооснове всего, и благодарен тебе за это. Благодарен за то, что не посчиталась с барьером общепринятых предрассудков, которые вколачиваются в нас от рождения. Трудно пробиться сквозь ледяной щит предрассудков и условностей.

Пожелание новогоднее? – чтобы активная чаша твоих весов не перевешивала, по возможности. Главное – от души этого захотеть, а среда отзовется.