Прощай, мисс Совершенство

Но, к сожалению, длиться вечно оно не может: мы слишком увлекаемся, и поцелуи грозят перейти в нечто большее, чему лучше не происходить на пледе посреди государственного заповедника. Красные и запыхавшиеся, мы отрываемся друг от друга. Он откидывается на спину, упершись на локти, и я кладу голову ему на грудь, прислушиваясь, как замедляется его сердцебиение.

– Как прошло утро? – спрашивает Коннор. – Ну, с полицией?

Я пожимаю плечами:

– Да неплохо. Немного нервно.

– Почему?

Потому что я знаю, где Бонни, и не могу им рассказать. И тебе тоже не могу.

– А ты когда-нибудь говорил с полицией?

Он смеется:

– Нет, конечно нет.

– Ну вот. Поверь мне на слово.

– О чем они тебя спрашивали?

– Знаешь ли ты, где Бонни? Знала ли ты про нее с мистером Коном? Все в таком духе.

– И что ты сказала?

О, боже. Я не хочу врать Коннору, но и правду сказать не могу. Лучше всего уклониться от ответа.

– Ну, я сказала, что, как и все остальные, понятия не имела, что они встречаются, пока они не сбежали.

Коннор трясет головой.

– Так странно, что она тебе не рассказала.

Вот с этим я могу согласиться:

– Да и не говори, правда?

– И ты правда ничего не знала?

– Нет! Вот кто бы мог подумать, что Бонни так хорошо умеет врать!

– Ты справляешься со всем этим лучше, чем я думал, – говорит он.

Я хмурюсь:

– Что ты имеешь в виду?

– Я думал, ты больше расстроишься. Ну, насчет того, что она тебе врала. Я и сам почти не верю, что она все это натворила, а ведь мы с ней не лучшие друзья.

Я не знаю, что сказать, поэтому молча сижу, наблюдая, как птица пикирует на озеро в дальнем конце заповедника.

– Ну а что делать. Если я расстроюсь, ничего не изменится.

– Но люди же не для того расстраиваются, чтобы что-то исправлять. Они расстраиваются, потому что расстроены.

А еще иногда люди вынуждены скрывать боль, потому что ее слишком много. Если я начну думать о том, что значит ложь Бонни, да еще в таких важных вещах и столь продолжительное время, как мне с этим справиться? Пускай душевная боль подождет.

– Я думаю… – Я замолкаю. – Я думаю, что просто жду, пока она вернется, а потом уже расстроюсь. Понимаешь?

Мой телефон вибрирует, и я рассеянно гляжу вниз на экран. «Как все прошло?!?!» Три слова – через несколько часов после самого настоящего полицейского допроса.

Я совершаю роковую ошибку: тихо, но раздраженно цокаю языком. Коннор поднимает на меня любопытный взгляд. Черт. Я с деланым равнодушием пихаю телефон в сумку.

Коннор вопросительно приподнимает брови.

– Да так, ерунда, – говорю я.

Коннор непонимающе морщится.

– Нет, не ерунда, – поправляет он меня. – От кого СМС?

– Да так… – Я позабыла имена всех своих знакомых, кроме Бонни. – Это Дейзи. Дейзи. Пишет, чтобы меня побесить.

– Нет, – задумчиво возражает он. – Если бы это была Дейзи, ты бы просто ответила ей, и все.

Наступает тишина.

– Мне не хочется отвечать.

– Иден, – говорит Коннор.

Я сажусь, вырываю из земли пучок вереска и тереблю его, рассыпая листочки по коленям, лишь бы чем-то занять руки. Я пытаюсь тянуть время, чтобы не говорить ему то, что должна сказать.

– Иден, – повторяет Коннор, на сей раз настойчивее. – От кого было сообщение?

– От Бонни, – тихо пищу я.

– Что?

– Бонни!

(Странно: похоже, я рада в этом признаться.)

Коннор широко распахивает глаза, словно я и правда его ошеломила, хотя думала, что он давно догадался по моему неловкому вранью.

– Ты… – начинает он и сразу останавливается. – Она… – Снова он пытается что-то сказать. – Это была Бонни?

– Она хотела узнать, как прошел разговор с полицией, – говорю я, словно это как-то отвечает на его вопрос.

– Иден, – медленно, очень медленно говорит он.

Я чувствую, как у меня алеют щеки, хотя изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие. Я раскрываю рот, но не знаю, что сказать.

– Бонни с тобой на связи? – говорит он наконец.

Я киваю.

– И ты знаешь, где она?

Я слишком медлю с ответом – и это выдает мой настоящий ответ.

– …Нет.

– Пипец! – взрывается он. – Иден, что за херня!

– Ладно, ладно. Они в Йоркшире.

– Иден!

Лицо его превращается в смайлик, изображающий шок. Рот округляется буквой «о».

– Иден, ты ведь несерьезно?

Разумеется, я серьезно.

– И как давно ты знаешь?

– С субботы.

– И ты никому не сказала? Даже полиции?

Я качаю головой.

– Ты должна рассказать, – говорит он, будто это самая очевидная вещь в мире.

– Эм-м… Нет, не должна.

Он недоверчиво приподнимает брови:

– Боже, Иден. Ты серьезно?

Ладно, я и так знала, что Коннор будет не то чтобы в восторге от моей тайны, но откровенного потрясения я не ожидала.

– Я пообещала Бонни, – начинаю я оправдываться.

– Ну и тупо, – говорит он, словно тут не над чем раздумывать. – Почему ты на это согласилась?

– Ну, блин, вот не знала я заранее! – рявкаю я раздраженно.

– И что? Как только ты узнала, что это мистер Кон, ты должна была подумать: «Черт, надо сказать полиции».

– Нет. – Я яростно трясу головой. – Нет, вообще нет. Она попросила меня не болтать и довериться ей. У меня не оставалось выбора. Так поступают друзья.

– Даже когда их друзья поганят собственную жизнь?