Простая речь о мудреных вещах

Непобедимая и роковая сила вещей… везде одна и та же; она действует и на скотном дворе английского сквайра, и в девственном лесу тропической Америки, в развалившейся клетке русского мужика и в холодной глубине полярного океана. Закон тяготения управляет движением тех частиц жира, которые поднимаются на поверхность вашего супа, и тот же закон господствует над теми тысячами миров, которые представляются нашим сильнейшим телескопам в виде неясных туманных пятен. А закон тяготения отличается от тех законов, по которым совершается развитие органической жизни, только тем, что последние гораздо сложнее первого, и гораздо менее исследованы.

Но все законы природы, простые и сложные, исследованные и неисследованные, физические или психологические, одинаково непоколебимы, одинаково не терпят исключений, потому что все они одинаково вытекают из необходимых свойств безпредельного мирового вещества[209].

* * *

Цель естественных наук никак не формирование миросозерцания, а просто увеличение удобств жизни, расширение и расчищение того русла, в котором текут наши интересы, занятия, наслаждения, словом все то, что мы называем жизнью[210]

. Для естествоиспытателя нет ничего хуже, как иметь миросозерцание[211]. Если вы думаете, что Фохт, Моле-шот и другие подобные им имеют миросозерцание, то вы сильно ошибаетесь. Эти люди просто настолько сильны умом, что откинули все бредни[212], которыми наслаждались, а подчас и пугали себя (?) окружающие их взрослые дети в очках, в париках, с бородами и бакенбардами. Они решились каждую вещь брать в руки, осматривать, класть ее под микроскоп, опускать в кислоту, и потом сообщать публике описания своих опытов с рисунками и чертежами; как люди, способные работать мозгом, они, конечно, видели некоторую связь между наблюдаемыми явлениями и даже старались находить эту связь, располагая свои наблюдения в известной последовательности; общих результатов они не нашли еще, потому ли что их вовсе нет (!!), или же потому, что фактическая часть науки еще малоизвестна; как бы то ни было по своей теории мира они не построили, и в этом, вообразите себе, и состоит величайшая их заслуга[213].

Мы все еще сильно заражены наклонностью к натурфилософии, к познанию общих свойств естества, основных начал бытия, конечной цели природы и человека, и прочей дребедени[214]

, которая смущает даже многих специалистов и мешает им обращаться, с микроскопом и с анатомическим ножом[215].

Если все это не одно чистое шарлатанство, что предположить как-то совестно, то это продукты скороспелых теорий, а скороспелые теории – остаток средневековой методы восходит к началу всех начал, когда знаешь факты из пятого в десятое, и когда почва еще колышется под ногами.

Изучая природу, вы имеете дело со слепыми силами, но с силами громадными, постоянно действующими, которые не попадутся для вас ни вправо, ни влево. – Управлять вы ими можете, но для этого вы должны знать их, а не составлять себя об них произвольные теоретические понятия.

Каждая естественная наука имеет свои практические приложения; от степени развития этих практических приложений зависит вся наша жизнь; самохранение, удобства жизни, наслаждения – все это возможно только при знании всеокружающей природы, тут уж на теории далеко не уедешь[216]

.

* * *

В природе совершаются или могут совершаться тысячи мельчайших явлений, которые то здесь, то там доставляют одной из сражающихся сторон перевес над другой; многие из этих явлений, по тем или другим неизвестным причинам, могут остаться первыми звеньями такой цепи событий, которая потянется чрез длинный ряд столетий, уничтожит множество существующих пород, и создаст на их место множество видоизменений[217].

Приводя это мнение, Писарев замечает, «что очень немногие люди, и притом только самые замечательные, способны просто и откровенно сказать: «не знаю», и что эта превосходная способность начала развиваться у мыслящих людей только в очень недавнее время»[218].

Дай Бог, чтоб эта способность развилась у нас как можно больше и успешнее.

В странные противоречия может впадать человек! Писарев требует от чистого сердца благоговейного внимания к самым мелким явлениям в природе, и в то же время глумится над высочайшими задачами и вопросами человека!

Если вы приветствуете, – и очень хорошо делаете, с великим почтением людей, которые говорят: «не знаю» о мельчайших явлениях, то как в то же время вы осмеливаетесь говорить: «знаю» и утверждать или отрицать высочайшие истины? С каким духом, например, вы произносите такого рода нелепость: «в природе нет и никогда не было цельных и крупных явлений?»[219]

Ну, да происхождение-то природы, начало вашего вещества, возникновение жизни, – что же это? Неужели не цельное и не крупное явление?

Какое явление цельнее и крупнее видите вы из ваших трущоб?

Вы исследуете такие-то мелкие явления, ну и объявляйте о них свое мнение, об их отношениях к ближайшим явлениям, а что касается до первых основных вопросов, приложите печать молчания на уста свои.