Простая речь о мудреных вещах

«Этот рассказ, в верности передачи которого ручается благоговейное уважение г-жи Фукс к памяти Пушкина, далеко не полон. Из достоверных показаний друзей поэта оказывается, что старая немка, по имени Киргоф, к числу разных промыслов которой принадлежали ворожба и гаданья, сказала Пушкину: Du wirst zwei Mal verbannt sein, du wirst der Abgott deiner Nation werden; vielleicht wirst du sehr lange leben, doch in deinem 37 Jahre furchte dich vor einem weissen Menschen, einem weissem Rosse, oder einem weissem Kopfe, т. е. ты будешь два раза жить в изгнании, ты будешь кумиром своего народа; может быть, ты проживешь долго; но на 37 году жизни берегись белого человека, белой лошади или белой головы. По свидетельству Льва Сергеевича, предсказана была и женитьба.

Поэт твердо верил предвещанию во всех его подробностях, хотя иногда шутил, вспоминая о нем. Так, говоря о предсказанной ему народной славе, он, смеясь прибавлял, разумеется, в тесном приятельском кружке: “а ведь предсказание сбывается, что ни говорят журналисты”». По свидетельству покойного П.В. Нащокина, в конце 1830 года, живя в Москве, раздосадованный разными мелочными обстоятельствами, он выразил желание ехать в Польшу, чтобы там принять участие в войне: в неприятельском лагере находился кто-то по имени Вейскопф (белая голова), и Пушкин говорил другу своему: “посмотри, сбудется слово немки, – он непременно убьет меня”».

Нужно ли прибавлять, что настоящий убийца действительно белокурый человек, и в 1837 году носил белый мундир?

Из этих рассказов всех подробнее и вернее изложение Бартенева. В многолетнюю мою приязнь с Пушкиным (замечу, что мои свидания и сношения с ним длились позднее сношений и г-жи Фукс, и Вульфа, и Льва Пушкина), я часто слышал от него самого об этом происшествии; он любил рассказывать его в ответ на шутки, возбуждаемые его верою в разные приметы. Сверх того, он, в моем присутствии, не раз рассказывал об этом именно и при тех лицах, которые были у гадальщицы при самом гадании, при чем ссылался на них. Для проверки и пополнения напечатанных уже рассказов, считаю нужным присоединить все то, о чем помню положительно в дополнение прежнего, восстанавливая то, что в них перебито или переиначено.

Предсказание было о том, во-первых, что он скоро получит деньги; во-вторых, что ему будет сделано неожиданное предложение; в-третьих, что он прославится и будет кумиром соотечественников; в-четвертых, что он дважды подвергнется ссылке; наконец, что он проживет долго, если на 37 году возраста не случится с ним никакой беды от белой лошади, или белой головы, или белого человека (weisser Ross, weisses Kopf, weisser Mensch), которых и должен опасаться[81].

Первое предсказание о письме с деньгами сбылось в тот же вечер, Пушкин, возвратясь домой, нашел совершенно неожиданное письмо от лицейского товарища, который извещал его о высылке карточного долга, забытого Пушкиным. Товарищ этот был – Корсаков, вскоре потом умерший в Италии.

Такое быстрое исполнение первого предсказания сильно поразило Александра Сергеевича; не менее странно было для него и то, что, несколько дней спустя, в театре его подозвал к себе Алексей Федорович Орлов (впоследствии князь), и стал отговаривать его от поступления в гусары, о чем уже прежде была у него речь с П.Д. Киселевым, а, напротив, предлагал служить в конной гвардии.

Вскоре после этого, Пушкин был отправлен на юг, а оттуда, через четыре года, в Псковскую деревню, что и было вторичной ссылкой. Как же ему, человеку крайне впечатлительному, было не ожидать и не бояться конца предсказания, которое дотоле исполнялось с такой буквальною точностью??? После этого удивительно ли и то, о чем рассказывал Бартеневу Павел Воинович Нащокин? Прибавлю следующее: я как-то изъявил свое удивление Пушкину о том, что он отстранился от масонства, в которое был принят и что он не принадлежал ни к какому другому тайному обществу. «Это все-таки вследствие предсказания о белой голове, – отвечал мне Пушкин. – Разве ты не знаешь, что все филантропические и гуманитарные тайные общества, даже и самое масонство, получили от Адама Вейсгаупта направление, подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним Weisskopf, Weisshaupt, одно и то же».