Прости, я притворялся

– Ты ничего не знаешь о жизни, Платон! Ничего! Моральные принципы – это роскошь, которую нищеброды не могу себе позволить. – Мама говорила с таким надрывом, будто вот-вот сорвется в истерику. – Да, возможно, сейчас Пальме не слишком нужны деньги, но рано или поздно они ей понадобятся. С ее близкими может случиться беда: родители заболеют, ну или там ребенку ее в будущем понадобится операция. Думаешь, Пальма останется белой и пушистой? Не вспомнит, какую тайну хранит?

– Я дам ей денег на любое лечение.

– Платон, ты не понимаешь, что несешь! Нельзя так подставляться. Нельзя! Сначала ты дашь ей деньги на операцию, потом ей понадобится квартира. После – еще что-нибудь.

– Ты ведь ее совсем не знаешь!

– Я знаю ее отца! – резонно возразила мама. – Яблоко от яблони катится недалеко.

Я вздохнул, а мама вдруг смягчилась, сказала:

– Ты выбрал неправильную стратегию, Платон. Не надо сближаться с этой девушкой. Ты слишком молод и ведешься на женское обаяние. Пальма вовсе не такая простушка, как тебе могло показаться. Матвей мне тут немного о ней рассказал, и, знаешь, у меня нет сомнений в том, что мы имеем дело с хитрой, талантливой притворщицей.

– Что именно он тебе рассказал?

Мама истерично рассмеялась.

– Да много чего! Представь, Пальма крутила перед твоим братом хвостом в то время, когда он встречался с ее лучшей подругой. Она провернула целую махинацию, чтобы их рассорить. И да, у нее такая стратегия – играть наивную овечку, которая не хочет никому плохого. Не ведись! Не пускай в тайны нашей семьи эту нечистоплотную дрянь.

Мне было неприятно слушать мать, но тем не менее возразить было нечего. Я ведь и правда знал Мию совсем недолго.

– Ладно, – буркнул я, отлепляясь от дерева. – Я тебя услышал.

***

Вернувшись в номер, я все крутил в голове разговор с матерью. Я не поверил ей, но чувствовал, что просто не могу рассказать Мии правду без маминого согласия. Тайна, в которую меня тянуло посвятить Пальму, была не моей, потому я не имел морального права делиться ею без спроса.

И еще кое-что меня останавливало от откровенного разговора с Мией. Она производила впечатление бесхитростности, но ведь и бесхитростные люди могут натворить дел. Вдруг Пальма почувствует, что обязана рассказать нашу тайну Матвею? Рисковать отцовским здоровьем выше моих сил. И как поступить, я тоже не знал. Играть в игры с девушкой, которая не сделала мне ничего плохого, совершенно не хотелось. Даже тошно становилось от мысли, что придется врать-врать-врать.

В конце концов, я решил заняться работой, чтобы дать голове отдохнуть от бесплодных раздумий. Я переговорил по телефону с заместителем и запросил у него отчеты по поставщикам. Зам почти сразу скинул их мне на почту, я раскрыл один и попытался прочесть. Ни черта не получилось! Перед глазами стояла Мия.

Сегодня она показалась мне удивительно милой. На ней опять было какое-то колхозное платьице, но оно ей шло. А еще у Мии снова были фиолетовые пальцы. Она сказала, что на сей раз это не из-за тутовника, а из-за свеклы. До моего прихода Пальма делала салат – селедку под шубой.

– Папа его очень любит, – пояснила Мия, когда мы это обсуждали.

– А почему вы не готовите в перчатках? – спросил я, и она так на меня посмотрела, будто я предложил что-то несусветное.

Посредине занятия Мия скинула босоножки и бродила по траве босиком. А ближе к концу урока она вообще устроила водные процедуры. На ее участке имелась такая широкая бочка с бортиком. В ней стояла вода. Мия уселась на бортик и перекинула ноги в бочку. Наверное, минут пятнадцать она сидела вот так, думала о чем-то своем и мотала ногами. Совершенно по-детски!

Впрочем, мне нравилось наблюдать за ней между делом. В ее небрежных манерах было что-то уютное, домашнее. Наверное, Матвея это и привлекло.

После того, как Пальма слезла с бочки, подол ее платья оказался мокрым, но она этого как будто даже не заметила.

А как она забавно смутилась, когда я в шутку потребовал поцелуй? Ей богу, ни в жизни бы не подумал, что она поведется.

Воспоминания о легком касании ее губ вызвали под кожей странное покалывание.

Хм… Какой я стал впечатлительный в двадцать восемь.

Мой телефон тихо тренькнул – в «Вайбере» пришло сообщение от Вики.

«Беркутов, ты вообще, что ли, офигел?»

«В смысле?» – уточнил я.

«Почему не звонишь?»

«Некогда. Работаю. Вечером обязательно позвоню».

«Не надо, – сразу возразила Вика, приправив сообщение пригоршней смайликов. – Вечером я иду с девчонками в клуб, там будет шумно и неудобно разговаривать».

«Хорошо. Тогда я позвоню завтра утром».

Я вернулся к отчету, даже умудрился осилить первую страницу, как от Вики пришло еще одно сообщение.

«И это все? – написала она капсом. – Ты меня совсем-совсем не ревнуешь?»

«Нет, я тебе доверяю».

«Напрасно».

Я почувствовал раздражение. Зачем она пытается втянуть меня в какие-то игры, неужели совсем нечем заняться?

Немного подумав, решил не отвечать. Вика мою позицию знает: измен я не прощаю. Для меня это предательство, жирная точка в отношениях.