Прости, я притворялся

Пальма поднялась с корточек и обернулась. Вид у нее был еще тот: на коленях размазалась грязь, к стопам прилипли комья земли. С ее распущенных волос текла, струилась ручьем вода, а ее платье стало совершенно мокрым и полупрозрачным. Оно облепило тело Мии, как вторая кожа, подчеркнуло изгибы.

«Боже, до чего чумазая! – подумал я. – Замарашка восьмидесятого лэвэла».

А потом неожиданно внутри поднялась странная горячая волна. И мне прямо до покалывания в пальцах захотелось стянуть с Пальмы ее невнятное платьице.

Захотелось согнать ладонями воду с ее покрывшейся мурашками кожи.

Захотелось целовать Мию – требовательно, грубо, без всяких церемоний.

А еще в голове возникла картинка, как я усаживаю эту упрямицу на скрипучее крыльцо и…

– Что? – вскинулась Мия, отжимая волосы. Ей явно не понравилось, как я на нее смотрел.

Но, черт возьми, я не обещал быть галантным. Я плачу ей деньги, так что пусть терпит все мои взгляды без исключения.

– Красивое белье! – сказал я с усмешкой.

Оно и правда показалось мне таким – простое, белое и тонкое. Под мокрым платьем я смог разглядеть его довольно подробно.

Пальма не смутилась, не стала прикрываться. Она с рассерженным видом вытянулась в струнку, выставила вперед запачканную ногу и холодно приказала:

– Возвращайтесь в мастерскую и доделывайте работу! Я сейчас приведу себя в порядок и к вам присоединюсь.

– Вам помочь?

– Не надо!

Она ушла в сторону бочки – наверное, мыть ноги. Я, как завороженный, смотрел ей в след, не мог оторваться. Мия походила на дикарку, выросшую посреди леса, от ее непосредственности захватывало дух.

Вернувшись к шкатулке, я вдруг подумал: к черту! К черту муки совести! Я сделаю Мию своей, заставлю ее забыть о моем брате. Мне даже Вика ее разрешила, так зачем тянуть время, что-то еще выдумывать? Курортный роман подарит приятные воспоминания нам обоим.

А когда с Мией все будет улажено, я, пожалуй, женюсь на Вике, чтобы она не держала на меня зла. Из нее выйдет отличная супруга.

Глава 6. Мия

Оказавшись в своей комнате, первым делом я бросилась к зеркалу. Ого! Я и не подозревала, что мое платье в мокром состоянии настолько развратно выглядит. Не удивительно, что Роман так на меня таращился. Хотя все равно неприятно, что он не проявил деликатности. Как будто не в курсе, что так откровенно пялиться на девушек просто невежливо.

Впрочем, чего это я? О какой такой вежливости тут рассуждаю? Роман сегодня вообще несносен и будто специально постоянно меня цепляет. Как подросток. Из-за его странного поведения я опять все занятие на нервах. А ведь с таким удовольствием готовилась к уроку, в таком приподнятом настроении его ждала. Я почему-то была уверена, что именно сегодня у меня все пройдет как по маслу. Наивная!

Чертыхнувшись, я стянула платье и бросила на стул, ощупала белье. Оно тоже оказалось насквозь мокрым.

Трусики и лифчик полетели в компанию к платью. Мне захотелось вытереться (надевать белье на мокрое тело – то еще удовольствие), но полотенце висело в ванной, а шарахаться по дому голой я остереглась. Вдруг Роман решит узнать, как у меня дела и вломится? Наглости ему не занимать.

Я глупо хихикнула и, немного подумав, выудила из шкафа простыню, стала обтираться ею. От ледяной воды, окатившей меня, кожу до сих пор покрывали мурашки; простыня же казалась теплой и уютной. Я завернулась в нее и, разомлев, на секунду закрыла глаза. В голове родилась странная фантазия: а что если бы меня вытирал Роман?

Лицо от глупой выдумки запылало.

Стыдоба! И куда же ты катишься, Мия? Ты ведь педагог, тебе нельзя думать об учениках в подобном ключе. Пусть Роман и сам ведет себя отнюдь не как рыцарь, ты-то должна соблюдать приличия. Даже в мыслях!

Я закусила губу и клятвенно пообещала себе, что ничего подобного больше не повторится. От души отлегло.

Платьев больше не хотелось, потому я натянула джинсы и футболку, расчесалась. Опять глянула в зеркало: ну такое себе. Вид как у мокрой курицы, да и глаза замученные, воспаленные. Последнее, кстати, не удивительно: вчера я весь вечер проплакала. И все из-за Насти.

Я заявилась к ней вечером с тортом, как и договаривались, а открыла Настина тетка, сказала, что Насти нет – уехала в гости на пару дней. У меня дар речи пропал от такого поворота, а надежда на примирение истаяла, как дым. Я молча сунула коробку с тортом Настиной тетке и пошла прочь.

Похоже, моей дружбе с Настей все-таки пришел конец. Так горько! У меня, конечно, есть еще подруги, но такой близкой, почти родной, больше нет.

Я вдруг спохватилась: да о чем я тут думаю вообще? У меня же урок! Роман там один и явно тычет кисточкой в шкатулку как попало – будто специально разводит грязищу.

Отогнав грустные мысли, я бросилась в мастерскую. Не через двор, а через кухню, есть у нас там еще одна дверь, хотя я ей почти не пользуюсь: папа не любит, когда посторонние люди ходят через наш дом.