Читаем Прости, я притворялся полностью

Прости, я притворялся

– Да и черт с ним! – поморщился я. – Поворчит пару месяцев, а потом привыкнет. В конце концов, это твоя жизнь. Только твоя! Чем бы ты сама хотела заняться?

Вика пожала плечами.

– Я не знаю.

– А в детстве ты кем хотела стать?

– Я хотела писать заметки в газету. Не про политику, про людей.

– Звучит интересно. Быть может, самое время попробовать? – Я на мгновение сжал ее руку. – Найти тебе покупателя на кондитерские?

– Не надо. – Она встала, сняла со спинки стула зонтик-трость. – Заплатишь за мое пирожное?

– Конечно.

Вика развернулась, чтобы идти к выходу, но замешкалась, взглянула мне в глаза.

– Кто она? Кто та девушка, из-за которой ты меня бросаешь?

– Разве это важно?

Вика сердито прищурилась.

– Не уходи от ответа, Платон: это некрасиво.

– Она меня все равно прогнала. Я ей не нужен.

– Правда? – Вика обрадовалась, но тут же взяла себя в руки, вернула лицу непроницаемое выражение. – Значит, твое сердце тоже разбито?

Я кивнул.

– Справедливость все-таки существует, – сказала Вика и, тряхнув волосами, пошла к дверям.

***

Месяц спустя

– А ты что об этом думаешь, Платон? – спросил отец.

Я вздрогнул. Я совершенно не слушал, о чем он только что говорил. Мои мысли прочно занимало другое.

Сегодня мне опять показалось, что я увидел Мию в толпе. Со мной такое случалось уже несколько раз. И каждый раз было больно убеждаться в том, что мне только померещилось.

Отец ждал ответа, сверлил меня взглядом.

– Я соглашусь с тобой, – брякнул я наугад. – Однозначно.

– Хорошо. В таком случае все могут быть свободны, – сказал отец. – Но тебя, Платон, я попрошу остаться.

Директора отделов покинули кабинет, разбрелись кто куда. Я поднял глаза и вопросительно посмотрел на отца.

– Что с тобой происходит? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Ничего.

– Ты плохо выглядишь.

– Наверное, не выспался.

– Да ты уже три недели такой – невыспавшийся.

– Разве? – Я упорно делал вид, что не понимаю, о чем он.

На самом деле, я никак не мог вернуться к прежней жизни. Меня мучила бессонница. По ночам я часами пялился в потолок и думал о Мии.

– Даже мама заметила, что ты осунулся и похудел, – со вздохом сказал отец. – Может, к врачу?

– Пап, я правда в порядке, – с раздражением возразил я. – Что ты хотел?

Он замешкался, покрутил в руках ручку и вдруг признался:

– Я поговорил с Матвеем.

– Серьезно? Когда?

– Вчера.

– По «Скайпу»?

– Нет, мы встретились тут неподалеку, в кабачке.

Я не поверил своим ушам, переспросил:

– Матвей в Москве?

– Ага, – подтвердил папа, – уже вторую неделю. Сочи ему надоел. И слава богу!

– Он… Он один?

– В смысле? – не понял папа.

Во рту у меня пересохло. Я кое-как заставил себя выразиться понятней:

– Матвей один вернулся или с девушкой?

– Да знаешь, я как-то не спрашивал, – пожал плечами папа. – Мы больше про наши отношения говорили. Я извинился.

Он посмотрел на меня в ожидании одобрения. Я показал ему больший палец.

– Не скажу, конечно, что помирились, – добавил отец, – но подвижки есть.

– Здорово! – Я ослабил воротник рубашки: мне как-то резко стало не хватать воздуха. – Я пойду?

– Давай. И в отдел маркетинга не забудь зайти.

Я понятия не имел, о чем он. Наверное, в следующий раз лучше не отвлекаться на планерке.

Я прошел в свой кабинет, сел за компьютер. Лицо горело.

Матвей в Москве! Надо же!

Мне до чертиков захотелось узнать, как у него с Мией. Я только недавно заглядывал на ее страничку в «Контакте», но не помню, чтобы там были какие-то московские виды. А может, я что-то пропустил?

Я попытался прогнать мысли о Мии, нашел какой-то отчет, зашуршал листами. Сосредоточиться не получалось: строчки документа упорно сливались в черное пятно. Через пару минут я признал поражение: отшвырнул отчет и нашел в интернете страничку Мии. Я сто раз обещал, что больше не буду этого делать, но все равно регулярно просматривал ее снимки.

Мия добавила последнее фото два дня назад. Это был берег моря на закате. Я щелкнул на снимок, чтобы взглянуть на комментарии. Чем черт не шутит, может, там она хвастается переездом в столицу?

Под фото не обнаружилось бурной беседы, там было лишь три коротких коммента, но стоило взглянуть на них – дыхание перехватило.

«Мия, мы держим за тебя кулачки. Пожалуйста, выкарабкайся!»

«Солнце, держись! Ты нужна нам».

«Мийчонок, живи!»

Что это? Что все это значит?

Я протер глаза обеими руками. Комментарии никуда не делись.

Я полистал еще фото, но под другими снимками ничего такого не было.

Открыв последнее фото снова, я написал каждому из комментаторов, спросил, что случилось, а потом, как заведенный, стал обновлять страницу.

Мне никто не отвечал.

В кабинет заглянул зам, сказал:

– Платон Александрович, из отдела дизайна спрашивают, когда вы утвердите сметы.

Я замахал на него руками.