Читаем Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса полностью

Немного тревожности – вещь неплохая, если она побуждает людей поддерживать меры, с помощью которых можно решить мировые проблемы. Раньше люди могли переложить свои заботы на высшие авторитеты, а некоторые поступают так и до сих пор. В 2000 году шестьдесят религиозных деятелей одобрили Корнуольскую декларацию о природоохранном тщании (The Cornwall Declaration On Environmental Stewardship) в связи с «так называемым климатическим кризисом» и другими экологическими проблемами. Там утверждается, что «Господь в своем милосердии не покинул грешных людей и сотворенный Им мир, но на протяжении всей истории восстанавливал единство мужчин и женщин с Собой, их тщанием делая Землю все краше и плодороднее»[842]. Я думаю, шестьдесят инициаторов и еще полторы тысячи подписавшихся не посещают психотерапевтов, чтобы поделиться страхами о будущем планеты. Но, как заметил Бернард Шоу, «довод, что верующий счастливее скептика, так же уместен, как тот, что пьяный счастливее трезвого».

Хотя определенная доля тревоги всегда будет сопутствовать раздумьям о стоящих перед нами политических и экзистенциальных проблемах, она не должна доводить нас до патологии или отчаяния. Справиться с растущим объемом ответственности и не сойти с ума от беспокойства – вот один из вызовов, которые бросает нам современность. И, как всегда при встрече с новым вызовом, мы ищем правильное сочетание проверенных временем и новых ухищрений: в ход идут человеческое общение, искусство, медитация, когнитивно-поведенческая терапия, осознанность, мелкие радости жизни, умеренные дозы лекарственных препаратов, службы социальной поддержки, благотворительные организации и советы мудрых людей, объясняющих, как вести гармоничную жизнь.

Журналисты и аналитики в свою очередь могли бы поразмышлять над собственным вкладом в выкручивание тумблера тревожности на максимум. Сюжет о барже с мусором наглядно показывает, как СМИ раздувают истерию. Освещая новость, газеты упустили тот факт, что баржа отправилась в свое дальнее странствие не из-за недостатка места на свалках, а из-за ошибки в документах и поднятой прессой шумихи[843]

. С тех пор к этой теме много раз возвращались, развенчивая заблуждения о мусорном кризисе (в стране достаточно свалок, и они не загрязняют окружающую среду)[844]. Не всякая проблема – кризис, проклятие или эпидемия, а иногда, представьте себе, случается так, что люди, столкнувшись с проблемой, умудряются ее решить.

Раз уж мы заговорили о паниках, что вы думаете о величайших угрозах роду человеческому? В 1960-е годы несколько мыслителей составили такой список: перенаселение, атомная война и скука[845]. Один из них предупреждал, что первые две опасности еще можно пережить, но вот третью определенно нет. Скука! Что, правда? Понимаете, так как людям больше не приходится работать весь день напролет и переживать, что они будут есть завтра, им нечем заполнить время бодрствования, и они вот-вот падут жертвой разврата, безумия, суицида или же религиозных и политических фанатиков. Пятьдесят лет спустя мне кажется, что мы справились с кризисом скуки (или это была эпидемия?) и вместо этого столкнулись с (апокрифическим) китайским проклятием жизни в эпоху перемен. Но не стоит верить мне на слово. С 1973 года Всеобщее социологическое обследование интересуется у американцев, считают ли они свою жизнь «увлекательной», «обычной» или «скучной». Рис. 18–4 показывает, что в те же самые годы, когда американцы все реже сообщали, что «очень счастливы», они все чаще заявляли, что «жизнь увлекательна».


РИС. 18–4.Счастье и увлекательность, США, 1972–2016

Источник:

Smith, Son, & Schapiro 2015, figs. 1 and 5. Дополнительные данные до 2016 года: https://gssdataexplorer.norc.org/projects/15157/variables/438/vshow. Доля отказавшихся от ответа исключена


Расхождение этих кривых – не парадокс. Вспомните, что люди, считающие свою жизнь осмысленной, больше подвержены стрессу, волнениям и душевным терзаниям[846]

. Учтите и то, что тревожность всегда была привилегией взрослых: она скачкообразно растет с окончания школы до начала третьего десятка, то есть в период, когда на людей сваливаются взрослые обязанности, а потом, по мере того как они учатся справляться с ответственностью, постепенно снижается[847]. Возможно, это своего рода символ вызовов современности. Хотя люди сегодня счастливее, чем раньше, они не так счастливы, как можно было бы ожидать, и, скорее всего, потому, что воспринимают жизнь по-взрослому, со всеми ее тревогами и радостями. Ведь недаром первоначальным определением Просвещения стали слова: «…выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находитcя по собственной вине».

Глава 19

Экзистенциальные угрозы

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Масса и власть
Масса и власть

«Масса и власть» (1960) — крупнейшее сочинение Э. Канетти, над которым он работал в течение тридцати лет. В определенном смысле оно продолжает труды французского врача и социолога Густава Лебона «Психология масс» и испанского философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», исследующие социальные, психологические, политические и философские аспекты поведения и роли масс в функционировании общества. Однако, в отличие от этих авторов, Э. Канетти рассматривал проблему массы в ее диалектической взаимосвязи и обусловленности с проблемой власти. В этом смысле сочинение Канетти имеет гораздо больше точек соприкосновения с исследованием Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ Я», в котором ученый обращает внимание на роль вождя в формировании массы и поступательный процесс отождествления большой группой людей своего Я с образом лидера. Однако в отличие от З. Фрейда, главным образом исследующего действие психического механизма в отдельной личности, обусловливающее ее «растворение» в массе, Канетти прежде всего интересует проблема функционирования власти и поведения масс как своеобразных, извечно повторяющихся примитивных форм защиты от смерти, в равной мере постоянно довлеющей как над власть имущими, так и людьми, объединенными в массе.http://fb2.traumlibrary.net

Элиас Канетти

История / Обществознание, социология / Политика / Образование и наука
Психология масс
Психология масс

Впервые в отечественной литературе за последние сто лет издается новая книга о психологии масс. Три части книги — «Массы», «Массовые настроения» и «Массовые психологические явления» — представляют собой систематическое изложение целостной и последовательной авторской концепции массовой психологии. От общих понятий до конкретных феноменов психологии религии, моды, слухов, массовой коммуникации, рекламы, политики и массовых движений, автор прослеживает действие единых механизмов массовой психологии. Книга написана на основе анализа мировой литературы по данной тематике, а также авторского опыта исследовательской, преподавательской и практической работы. Для студентов, стажеров, аспирантов и преподавателей психологических, исторических и политологических специальностей вузов, для специалистов-практиков в сфере политики, массовых коммуникаций, рекламы, моды, PR и проведения избирательных кампаний.

Гюстав Лебон , Дмитрий Вадимович Ольшанский , Зигмунд Фрейд , Юрий Лейс

Обществознание, социология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Knowledge And Decisions
Knowledge And Decisions

With a new preface by the author, this reissue of Thomas Sowell's classic study of decision making updates his seminal work in the context of The Vision of the Anointed. Sowell, one of America's most celebrated public intellectuals, describes in concrete detail how knowledge is shared and disseminated throughout modern society. He warns that society suffers from an ever-widening gap between firsthand knowledge and decision making — a gap that threatens not only our economic and political efficiency, but our very freedom because actual knowledge gets replaced by assumptions based on an abstract and elitist social vision of what ought to be.Knowledge and Decisions, a winner of the 1980 Law and Economics Center Prize, was heralded as a "landmark work" and selected for this prize "because of its cogent contribution to our understanding of the differences between the market process and the process of government." In announcing the award, the center acclaimed Sowell, whose "contribution to our understanding of the process of regulation alone would make the book important, but in reemphasizing the diversity and efficiency that the market makes possible, [his] work goes deeper and becomes even more significant.""In a wholly original manner [Sowell] succeeds in translating abstract and theoretical argument into a highly concrete and realistic discussion of the central problems of contemporary economic policy."— F. A. Hayek"This is a brilliant book. Sowell illuminates how every society operates. In the process he also shows how the performance of our own society can be improved."— Milton FreidmanThomas Sowell is a senior fellow at Stanford University's Hoover Institution. He writes a biweekly column in Forbes magazine and a nationally syndicated newspaper column.

Thomas Sowell

Экономика / Научная литература / Обществознание, социология / Политика / Философия
Детство и общество
Детство и общество

Это книга о детстве. Человеку свойственно долгое детство, а цивилизованному человеку — еще более долгое. Самый серьезный исследователь детства Эрик Эриксон отвечает на вопросы, связанные с ролью детства в жизни каждого человека и человечества в целом.— Почему среди всех живущих на этой планете существ именно у человека самое длинное детство?— Почему у современного человека детство длится почти на 10 лет дольше, чем у людей 300 лет тому назад?— Как меняется отношение к детям и детству на протяжении человеческой истории?— Как воспитывали и обучали детей в разных странах и в разные эпохи?Всем очевидно, что детство оставляет свой отпечаток на всю последующую жизнь. Как это складывалось и почему сложилось так, как есть, вы узнаете, прочитав эту книгу.Она будет интересна психологам, педагогам, философам, социологам, культурологам, историкам.

Эрик Эриксон

Обществознание, социология / Психология и психотерапия