Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Руководство ООН мало чем отличается от антинаучно настроенных гуманитарных факультетов. Большинство высокопоставленных чиновников – либо их выпускники, либо юристы. Те немногие части Секретариата, где укоренилось хоть какое-то представление о культуре исследований, не пользуются ни авторитетом, ни влиянием. Считаные официальные лица ООН понимают такие элементарные уточняющие оговорки, как «в среднем» и «при прочих равных». Поэтому, когда мы обсуждаем вероятность возникновения конфликта, можно не сомневаться, что какой-нибудь сэр Арчибальд Прендергаст-третий или другое светило вроде него презрительно бросит: «А в Буркина-Фасо все по-другому».

Противники научного образа мысли часто говорят, что некоторые вещи просто нельзя выразить количественно. Но, если они не готовы рассуждать исключительно о вопросах выбора между черным или белым и навсегда отречься от употребления слов «больше», «меньше», «лучше» и «хуже» (и вообще от сравнительной степени прилагательных), они делают заявления, по природе своей количественные. Когда они отказываются сопоставить цифры, они как бы говорят: «Поверьте моей интуиции». Но если мы что и знаем о мышлении, так это то, что люди (в том числе и эксперты) слишком доверяют своей интуиции. В 1954 году Пол Мил ошарашил своих коллег-психологов, показав, что простые формулы расчета страховых сумм куда лучше экспертов предсказывают психиатрические диагнозы, попытки самоубийства, учебные и карьерные успехи, ложь, преступления, медицинские исходы и практически любой другой результат, относительно которого вообще можно говорить о точности. Работа Мила вдохновила Тверски и Канемана на изучение когнитивных искажений и натолкнула Тетлока на идею турнира прогнозистов. Вывод Мила о превосходстве статистических суждений над интуитивными сегодня считается одним из самых неоспоримых достижений в истории психологии[1199]

.

Как и все хорошие вещи, цифры – это не панацея, не чудодейственное средство, волшебная палочка или решение на любой случай. Всех денег мира не хватит, чтобы оплатить рандомизированные контролируемые исследования с целью дать ответ на любые вопросы, что приходят нам в голову. Система никогда не сможет обойтись без людей, которые должны решать, какие данные собирать и как их анализировать и интерпретировать. Первые попытки количественно оценить некое явление всегда приблизительны, и даже самые удачные из них дают лишь вероятностное, а не абсолютное понимание. Тем не менее социологи и экономисты, работающие с данными, подробно разработали критерии для отбора и усовершенствования измерений, а ключевой вопрос состоит не в том, идеально ли измерение, но в том, лучше ли оно суждений эксперта, критика, интервьюера, клинициста, судьи или знатока. Как выясняется, это не особенно высокая планка.

Так как политика и журналистика по большей части не затронуты научным образом мысли, ответы на вопросы жизни и смерти там ищут способами, которые, как мы знаем, ведут к ошибкам: опираясь на единичные случаи, заголовки новостей, демагогию и то, что инженеры называют «личным мнением наиболее высокооплачиваемого сотрудника». Мы уже сталкивались с рядом опасных заблуждений, процветающих благодаря такому статистическому невежеству. Люди думают, что насильственная преступность и войны выходят в наше время из-под контроля, хотя число убитых и погибших на поле боя снижается, а не растет. Они полагают, что исламский терроризм – огромная угроза жизни и здоровью, хотя он представляет собой опасность меньшую, чем осы и пчелы. Они уверены, что ИГИЛ угрожает существованию США, хотя террористические организации крайне редко достигают своих стратегических целей.